Ключевский В.О. Очерки и речи

- 447 — поднимало обрядъ на неподобающую ему высоту неприкос- новенной святыни, падало его пониманіе, а вмѣстѣ съ нимъ и церковно-воспитательное дѣйствіе обряда: его и не ста- ли бы неподобающе возвышать, если бы какъ слѣдуетъ по- нимали его значеніе и дѣйствіе, какъ общѳдоступнаго сред- ства проникновенія въ духъ христианства. Масса такъ и осталась съ однимъ своимъ старымъ обрядомъ, свято-не- прикосновеннымъ и непонятными. Этой канонизаціей обряда и созданъ былъ церковно-психологическій кризисъ, который, осложнившись латинобоязнью, разрѣшился расколомъ. УІ. Трудно повѣрить, чтобы первые расколоучители, люди начитанные и привычные къ перу и книгѣ, слѣдова- тельно привычные и къ размышленію, — чтобъ эти люди могли рѣшиться на такое большое дѣло, на церковный рас- коли, изъ-за спорнаго текста или безразличнаго въ рели- гіозномъ отношеніи обряда. Въ древнія времена христианства подобный движенія вызывались спорами объ основныхъ истинахъ вѣроученія, о догматахъ. Правда, и въ писаніяхъ старыхъ учителей старообрядчества, далее у такого ученаго человѣка, какъ Семени Денисовъ, старые обряды то и дѣло называются „древлецѳрковными благочестивыми догматами", „древлецерковнымъ спасительнымъ благочестіемъ". Но отъ доморощенныхъ русскихъ богослововъ того времени трудно ожидать и требовать точной богословской терминологіи» и мы едва ли въ правѣ обижать ихъ предположеніемъ, что они придавали совершенно одинаковое догматическое зна- ченіе и таинству Св. Троицы, и двумъ дополнительными просфорами, шестой и седьмой, который Никонъ отмѣнилъ на проскомидіи. Однако историческій и психологическій интересъ такого явленія, какъ старообрядческій взглядъ на церковный обрядъ, побуждаетъ внимательно разобрать, насколько въ вышеприведенныхъ выраженіяхъ старообряд-