Ключевский В.О. Очерки и речи

— 39 — Самъ историкъ очень спокойно смотрѣлъ на значеніе труда, которому оігь отдалъ 30 лучшихъ лѣтъ своей жизни. Задолго до смерти онъ высказывали увѣренность, что въ недалекомъ будущемъ напишутъ исторію Россіи лучше его ; за собой онъ удерживалъ только заслугу первой тяже- лой расчистки пути, первой обработки сырого матеріала. Но по многимъ причинамъ 29 томовъ его «Исторіи» не скоро послѣдуютъ въ могилу за своимъ авторомъ. Даже при успѣшномъ ходѣ русской исторической критики въ на- шемъ ученомъ оборотѣ надолго удержится значительный запасъ историческихъ фактовъ и положеній въ томъ са- момъ видѣ, какъ ихъ впервые обработали и высказалъ Соловьёвъ: изслѣдователи долго будутъ ихъ черпать прямо изъ его книги, прежде чѣмъ успѣютъ провѣрить ихъ сами по первыми источникамъ. Еще важнѣе то, что Соловьевъ вмѣстѣ съ огромными ісоличествомъ прочно поставленныхъ фактовъ внесъ въ нашу историческую литературу очень мало ученыхъ предположеній. Трезвый взглядъ рѣдко поз- волялъ ему переступать рубежъ, за которымъ начинается широкое поле гаданій, столь удобное для игры ученаго во- ображенія. При недостаткѣ твердыхъ основаній Соловьевъ скорѣе готовъ былъ обойти вопросъ, подвергаясь упре- камъ критики, чѣмъ рѣшить его какой-либо остроумной до- гадкой, которая поселила бы самодовольную увѣрепность, что вопросъ поконченъ, или легла бы лишнимъ камнемъ на пути для другихъ изслѣдователей. Вотъ почему отъ такой продолжительной и быстрой работы надъ неопрят- нымъ, неочищенными матеріаломъ у Соловьева осталось такъ мало ученаго сора. Найдугъ разные недостатки въ его огромномъ трудѣ ; но нельзя упрекнуть его въ одномъ, отъ котораго всего труднѣе освободиться историку : никто меньше Соловьева не злоупотребляли довѣріемъ чита- теля во имя авторитета знатока. Это былъ ученый со строгой, хорошо воспитанной мыслью. Черствой правды дѣйствительности онъ не смягчалъ въ