Ключевский В.О. Очерки и речи

— 476 — сажали желуди по петергофской дорогѣ: „Глупый человѣкъ, сказали ему Петръ, замѣтивъ его улыбку и догадавшись о ея значеніи: — ты думаешь, не дожить мнѣ до матерыхъ дубовъ? Да я вѣдь не для себя тружусь, а для будущей пользы государства". Въ концѣ жизни, больными отправив- шись ви дурную погоду осматривать работы на Ладожскомн каналѣ и усиливи болѣзнь этой поѣздкой, они говорили лейбъ-медику Блюментросту: „Волѣзнь упряма, — природа знаети свое дѣло; но и нами надлежать пещись о пользѣ государства, пока силы есть". Соотвѣтственно характеру власти измѣнилась и ея обстановка: вмѣсто кремлѳвскихн палати, пышныхн придворныхи обрядовъ и нарядови — плохой домики вь Преображенскоми и маленькіѳ дворцы въ новой столицѣ; простенькій экипажи, ви которомъ, по замѣчанію очевидца, не всякій купецъ рѣшился бы показаться на сто- личной улицѣ; на самомъ простой кафтанн изи русскаго сукна, нерѣдко стоптанные башмаки со штопанными чулками, — все платье, по выраженію князя Щербатова, писателя Екатери- нина вѣка, „было таки, просто, что и бѣднѣйшій человѣкъ нынѣ того носить не станетъ“. Жить для пользы и славы государства и отечества, не жалѣть здоровья и самой жизни для общаго блага — такое сочетаніе понятій было не вполнѣ ясно для обычнаго сознанія древнерусскаго человѣка и мало привычно для его обиход- ной житейской практики. Они понимали служеніе государству и обществу, какъ службу по назначенію правительства или по мірскому выбору, смотрѣлъ на это, какъ на повинность или какъ на средство для устройства личнаго и семейнаго благополучія. Онъ зналъ, что слово Божіе заповѣдуетъ любить ближняго, какъ самого себя, полагать душу свою за д р у г и своя. Но подъ ближними онъ разумѣлъ прежде всего своихъ семейныхъ и родныхъ, какъ самыхъ близкихъ изи ближнихъ; а другами своими считали, пожалуй, и всѣхъ людей, но только какъ отдѣльныхъ людей, а не какъ общества, въ которыя они соединены. Въ минуты всѳнароднаго бѣдствія,