Ключевский В.О. Очерки и речи

— 482 — болѣе прямымъ и короткимъ способамъ дѣйствія. Въ нисьмѣ къ нѳпобѣдимому упрямцу сыну онъ писалъ: „Сколько разъ я тебя бранивалъ, и не только бранилъ, но и бивалъ!" То же „отеческое наказаніе", какъ названъ въ манифестѣ объ отрѣ- шеніи царевича отъ престолонаслѣдія такой способъ испра- вленія въ отличіѳ отъ „ласки и укоризненнаго выговора", Петръ примѣнялъ и къ своимъ сподвижниками. Нерастороп- ными губернаторами, которые въ вѳденіи своихъ дѣлъ „зѣло раку послѣдуютъ", онъ назначалъ послѣдній сроки съ угро- зой, что потоми станетъ уже „не словомъ, но руками съ оными поступать". Въ этой ручной политической педагогикѣ яерѣдко появлялась въ рукахъ Петра его знаменитая дубинка, о которой такъ долго помнили и такъ много разсказывали по личному опыту или со словъ испытавшихъ ее на себѣ отцовъ русскіе люди ХУІІІ в. Нетръ признавали въ ней болыпія педагогическія способности и считали ее своей неизмѣнной помощницей въ дѣлѣ политическаго воспитанія своихъ сотрудниковъ, хотя зналъ, какъ трудна ея задача при неподатливости наличнаго воспнтательнаго матеріала. Воротясь изъ Сената, вѣроятно, послѣ крупнаго объясненія съ сенаторами, и гладя увивавшуюся около него любимую свою собачку Лизету, онъ говорили: „Когда бы упрямцы такъ же слушались меня въ добромъ дѣлѣ, какъ послушна мнѣ Лизета, я не гладили бы ихъ дубиною; собачка догад- ливѣе ихъ, слушается и безъ побои, а въ тѣхъ заматерѣлое упрямство". Это упрямство, какъ спица въ глазу, не давало покоя Петру. Занимаясь въ токарной и довольный своей работой, онъ спросилъ своего токаря Нартова: „Каково я точу?"— Хорошо, ваше величество!— „Такъ-то, Андрей, кости я точу долотомъ изрядно, а вотъ упрямцевъ обточить дуби- ной не могу". Съ царской дубинкой близко знакомъ былъ и свѣтлѣйшій князь Меншиковъ, даже, пожалуй, ближе другихъ сподвиж- никовъ Петра. Этотъ даровитый дѣлецъ занимали совершенно исключительное положеніе въ кругу сотрудниковъ преобра-