Ключевский В.О. Очерки и речи

являться на службу въ спальномъ платьѣ . Петру же при- писывали и обращенный къ боярамъ слова о брадобритіи, отвѣчающія обычному тону его рѣчи и образу мыслей: „Наши старики по невѣжеству думаютъ, что безъ бороды не войдутъ въ царство небесное, хотя оно отверсто для всѣхъ честныхъ людей, съ бородами ли они или безъ бородъ, съ париками или плѣшивые“. Петръ видѣлъ только дѣло приличія, удоб- ства или суѳвѣрія въ томъ, чему старорусское общество придавало значеніе религіозно - національнаго вопроса, и ополчался не столько противъ самыхъ обычаевъ русской старины, сколько противъ суевѣрныхъ представлен ій, съ ними соединенньгхъ, и упрямства, съ какимъ ихъ отстаивали. Это старорусское общество, такъ ожесточенно обвинявшее Петра въ замѣнѣ добрыхъ старыхъ обычаевъ дурными новыми, считало его беззавѣтнымъ западникомъ, который предпочи- таетъ все западно-европейское русскому не потому, что оно лучше русскаго, а потому, что оно не русское, а западно- европейское. Ему приписывали увлеченія, столь мало срод- ныя его разсудительному характеру. ІІо случаю учрежденія въ Иетербургѣ ассамблей, очередныхъ увеселительныхъ собра- ній въ знатныхъ домахъ, кто-то при государѣ сталъ расхва- ливать парижскіе обычаи и манеры свѣтскаго обхожденія. Петръ, видавшій Парижъ, возразилъ: „Хорошо перенимать у французовъ науки и художества, и я бы хотѣлъ видѣть это у себя; а въ прочемъ Парижъ воняетъ“. Онъ зналъ, что хорошо въ Европѣ, но никогда не обольщался ею, и то хорошее, что удалось перенять оттуда, считалъ не ея благосклоннымъ даромъ, а милостью Провидѣнія. Въ одной собственноручной программѣ празднованія годовщины Ниш- тадтскаго мира онъ предписывали возможно сильнѣе выра- зить мысль, что иностранцы всячески старались не допустить насъ до свѣта разума, да проглядѣли, точно въ глазахъ у нихъ помутилось, — и онъ признавали это чудомъ Божіимъ, содѣ- яннымъ для русскаго народа. „Сіе пространно развести надлежитъ, гласила программа,— и чтобъ сѳнсу (смыслу) было 32 *