Ключевский В.О. Очерки и речи

Всадникъ — читая ихъ, мы готовы забыть, что это— исто- рические сюжеты: эстетическое наслажденіе оставляетъ здѣсь слишкомъ мало мѣста для исторической критики. Иное значеніе имѣло для Пушкина ближайшее къ нему столѣтіе. Онъ выросъ среди живыхъ преданій и свѣжихъ легендъ XVIII в. Екатерининскіе люди и дѣла стояли къ нему ближе, чѣмъ онъ самъ стоитъ къ намъ. Тамъ онъ уга- дывалъ зарождеиіе понятій, интересов!, и типовъ, которыми дорожилъ особенно или которые встрѣчалъ постоянно вокругъ себя. Объ этомъ вѣкѣ онъ заботливо собирали свѣдѣнія и зналъ много. Онъ могъ разсказать о немъ гораздо больше того, что занеси въ свои записки, замѣтки, анекдоты и т. п. Иногда онъ облекали явленія этого времени въ художествен- ную форму повѣсти или романа. Во всеми этомъ нѣтъ слѣ- довъ продолжительяаго и систематическаго изученія. Но здѣсь рядомъ съ носпѣшными сужденіями встрѣчаемъ замѣчанія, которыл сдѣлали бы честь любому ученому историку. Наша исторіографія ничего не выиграла ни въ правдивости, ни въ занимательности, долго развивая взглядъ нанашъ XV III в., противоположный высказанному Пушкиными въ одной киши- невской замѣткѣ 1821 г. Самъ поэтъ не придавали серъез- наго значенія этими отрывочными, мимоходомъ набросанными или неоконченными вещамъ. Но эти-то вещи и имѣютъ серьез- ную цѣну для исторіографіи. Пушкинъ были историкомъ тамъ, гдѣ не думали быть ими и гдѣ часто не удается стать ими настоящему историку. Капитанская Дочка была написана между дѣломъ, среди работъ надъ пугачевщиной; но въ ней больше исторіи чѣмъ въ И с т о р і и Пугачев- с к а г о бунта, которая кажется длиннымъ объяснительными примѣчаніемъ къ роману. Я хочу напомнить объ историче- скомъ интересѣ, который заставляетъ читать и перечитывать эти второстепенный пьесы Пушкина. Наши XVIII в. гораздо труднѣе своихъ предшественнн- ковъ для изученія. Главная причина тому — большая слож- ность жизни. Общество замѣтно пестрѣетъ. Вмѣстѣ съ со-