Ключевский В.О. Очерки и речи

— 64 — привольѣ дочерью Троекурова. Онъ— иначе, тоньиіе редижи- рованный Троекуровъ: его европеизованное варварство изъ остраго и буйнаго Троекуровскаго переродилось въ тихое, меланхолическое, не подъ гуманизирующими вліяніемъ Мон- тескьё или Вольтера, а просто потому, что тесть привезъ въ деревню изъ Петербурга мускулы и нервы, чего зять уже не привезъ изъ Парижа. Отсюда „непрестанная 1* скука кн. Верейскаго, которая съ его легкой руки стала непре- мѣнной особенностью дальнѣйшихъ видовъ этого типа. Дуб- ровскій отедъ — лицо любопытное по своей литературной судьбѣ. Это — любимое некомическое лицо нашей комедіи XYIII в., ея Правдинъ, Стародумъ или какъ тамъ еще оно называлось. Но оно никогда не удавалось ей. Это потому, что екатерининская комедія хотѣла изобразить въ немъ человѣка стараго петровскаго покроя, а при Екатеринѣ ІІ-й такой покрой уже выводился. ІІушкинъ отмѣтилъ его вскользь, двумя-тремя чертами, и однако онъ вышелъ у него живѣе и правдивѣѳ, чѣмъ въ комедіи XYIII в. Дубровскій сынъ — другой полюсъ вѣка и вмѣстѣ его отрицаніе. Въ немъ за- мѣтны уже черты мягкаго, благороднаго, романтически про- тестующаго и горько обманутаго судьбой александровца, члена Союза Благоденствія. — Среди образовъ XYIII в. не могъ Пушкинъ не отмѣтить и недоросля и отмѣтилъ его безпристрастнѣе и правдивѣе Фоннвизина. У послѣдняго Митрофанъ сбивается въ каррикатуру, въ комическій анек- дотъ. Въ исторической дѣйствителъности недоросль — не кар- рикатура и не анекдотъ, а самое простое и вседневное явленіе, къ тому же не лишенное довольно почтенныхъ ка- чествъ. Это — самый обыкновенный, нормальный русскій дво- рянинъ средней руки. Высшее дворянство находило себѣ нріютъ въ гвардіи, у которой была своя политическая исто- рія въ XVIII в., впрочѳмъ, болѣе шумная, чѣмъ плодотвор- ная. Скромнѣе была судьба нашихъ Митрофановъ. Они всегда учились понемногу, сквозь слезы при Петрѣ I, со скукой при Екатеринѣ II, не дѣлали правительствъ, но рѣшительно