Передуманное и прежитое

— 106 — читать народу. Она, ваша книга, дала намъ эту мысль, такъ и знайте, мы не хоронимся съ этимъ. Скажу болѣе, она вызвала движеніе, расшевелила дремавшій вопросъ. Спасибо ей... Что же именно вознамѣрились мы сдѣлать? А вотъ что: прежде считали грамотныхъ въ народѣ десят- ками, теперь ихъ насчитываютъ сотни и тысячи, и неужели мы, такъ называемая интеллигенція, не позаботимся о пищѣ духовной для этой меньшой братіи?.. Я имѣю обыкновеніе носить копейки въ карманѣ. Когда нищій протягиваетъ ко мнѣ руку, мнѣ стыдно, мнѣ больно оттолкнуть ее. Какъ не дать, когда онъ знаетъ, что карманъ мой заключаетъ ты- сячи этихъ копеекъ. Такъ и тутъ. Но гдѣ найдемъ мы чистые источники жизни, правды и поэзіи? Мы найдемъ ихъ... И онъ назвалъ цѣлый рядъ именъ, которыхъ я или вовсе не слыхала, или слыхала такъ рѣдко, что затрудняюсь ихъ повторить. — Мы найдемъ ихъ въ такихъ сочиненіяхъ, какъ... И опять воспослѣдовалъ перечень совершенно неизвѣст- ныхъ мнѣ названій. Очевидно, эти имена и эти заглавія говорили ясно, какую именно духовную пищу желаетъ предложить народу графъ Толстой, но для меня они были гласомъ вопіющаго въ пустынѣ, и я смотрѣла на него не- доумѣвающимъ взглядомъ. Вѣроятно, подмѣтивши это, онъ сказалъ: — Я, кажется, плохо объяснилъ вамъ свою мысль. Это обыкновенно бываетъ съ человѣкомъ, слишкомъ ясно пред- ставляющимъ извѣстное дѣло: ему кажется, что и другой долженъ понять его съ полуслова. Не правда ли? — Я ничего не поняла, — отвѣчала я грустно, — но не потому, что вы плохо объяснили мнѣ, Девъ Николаевичъ, а потому, что прежде чѣмъ говорить съ вами, я должна предупредить васъ откровенно, что вы имѣете дѣло съ круглой невѣждой. Чтобы рѣзче охарактеризовать степень моего невѣжества, я должна сказать вамъ, что даже гра- мотѣ я выучилась самоучкой. — И не знаете ни исторіи, ни географіи, ни ариѳме- тики? — сказалъ онъ веселымъ вызывающимъ тономъ.