Передуманное и прежитое

— 20 — всегда сіяя своимъ толстымъ лицомъ, когда рѣчь заходить на эту тему, — я не только сама читаю, а выучила за про- шлую зиму дѣвочку-сиротку, что привезли къ намъ изъ де- ревни, и мальчика съ Муравьевскаго двора. Вижу, бѣгаетъ по улицѣ, ничего не дѣлаетъ. Я къ нему: «Хочешь учиться?» — «Хочу!» — «Приходи часамъ къ 10, когда я съ поваромъ съ базара возвращаюсь». Сталъ ходить — и выучился». 2 декабря 1871 года. Сегодня въ моей группѣ появилась новая взрослая уче- ница, лѣтъ 20. Не желая озадачить ее съ первой минуты экзаменомъ или докучливыми и неестественными разспро- сами о ея семьѣ, настоящемъ и прошломъ, что рекомен- дуютъ даже лучшіе педагоги и что, по моимъ наблюде- ніямъ, конфузитъ и является чѣмъ-то навязанными не только со взрослыми человѣкомъ, но и съ ребенкомъ, я просила ее садиться съ другими, ограничившись свѣдѣ- ніями, что она «умѣетъ читать и писать, но не очень хо- рошо», и старалась не обращать на нее вниманія, пока она оправится отъ конфуза. И въ самомъ дѣлѣ, вообразите себѣ ученика или уче- ницу, взрослую или малолѣтнюю,въ особенности же взрос- лую, которая приходить въ школу учиться, и вдругъ ее, ни съ того ни съ сего, начинаютъ тормошить вопросами объ ея семейной жизни, объ ея отцѣ, матери и сестрахъ, до которыхъ никому нѣтъдѣла. Она ждала книги, букваря, чего хотите, только не сентиментальныхъ разговоровъ; и это ошеломить ее гораздо больше, чѣмъ букварь, который принято бояться въ первый урокъ дать въ руки ученицѣ. Другое дѣло, если черезъ ыѣсколько уроковъ, когда, зани- маясь дѣломъ, ученица исподволь привыкнетъ и къ ва- шему голосу, и къ вашему лицу, и къ вашему способу выражаться, когда она почувствуетъ въ васъ человѣка, готоваго помочь ей, — другое дѣло тогда заговорить съ нею по душѣ, сблизиться съ нею. Тогда она не испугается васъ, ей не покажется это нескромнымъ и неумѣстнымъ вопросомъ... Хорошо, что ни одинъ педагогъ не прочтетъ,