Передуманное и прежитое

— 22 — 1 марта 1872 года. Три мѣсяца, какъ я не бралась за дневникъ. Вѣроятно, тревоги и сомнѣнія, мучившія меня съ пріѣзда изъ Пе- тербурга, не могли пройти безслѣдно и кончились воспа- леніемъ въ мозгу... Нѣсколько дней боялись за мою жизнь, но я выздоро- вѣла, если только можно назвать выздоровленіемъ полный упадокъ силъ. Я лежу неподвижно по цѣлымъ часамъ, ничего не дѣлая, ничего не читая, даже какъ будто ни- чего не думая. Мнѣ кажется иногда, что я уже умерла, и не скажу, чтобы въ такія минуты мнѣ становилось осо- бенно тяжело; въ памяти моей проходить мое прошлое со всѣми его разнообразными встрѣчами, со всѣми волне- ніями и порывами молодости, и кажется мітѣ, что такъ я полно жила, такъ много передумала и перечувствовала, что смерть моя теперь вполнѣ естественна... Въ воображе- ніи рисуется погребальная процессія— крышку гроба не- сутъ учительницы, за катафалкомъ идетъ толпа дѣтей съ заплаканными лицами; вотъ шествіе остановилось, и я слышу, какъ нашъ хоръ стройно и печально поетъ: «Со святыми упокой». Я съ любовью вглядываюсь въ эту кар- тину — она не пройдетъ безслѣдно въ жизни, и въ этой толпѣ зѣвающихъ и праздныхъ людей найдутся такіе, въ которыхъ она вызоветъ раздумье и слезы, и чѣмъ глубже будутъ эти люди отъ природы, тѣмъ глубже западетъ это раздумье, тѣмъ разумнѣе и искреннѣе будутъ эти слезы и тѣмъ благотворнѣе будутъ результаты. Да, я вѣрю въ искренность отношеній ко мнѣ учительницъ, вѣрю въ лю- бовь дѣтей, и какъ я счастлива и горда этой любовыо! Ее не отнимутъ отъ меня ни людская злоба, ни пошлость, ни клевета, она проводить меня до гроба, она примирить меня съ мыслью о смерти, она поддержитъ во мнѣ вѣру въ жи- вучесть того дѣла, которому я отдала послѣдніе годы жиз- ни... Пусть говорятъ, что въ моей любви къ школѣ мною руководить самолюбіе, — я знаю одно, что во имя самолюбія можно отдать многое, но не жизнь, а я отдала ее школѣ, я не щадила, работая въ ней и для нея, тѣхъ силъ, кото-