Передуманное и прежитое

— 274 — когда мнѣ сказали объ этомъ, я изъ осторожности откло- нила этотъ планъ. ІІо кто же такой Езерскій и почему именно онъ отнесся ко мнѣ такъ восторженно? Много лѣтъ тому назадъ, въ дни моей молодости, въ Харьковѣ появился молодой человѣкъ, высланный сюда изъ Петербурга за участіе въ политиче- скихъ смутахъ выпускного курса студентовъ училища правовѣдѣнія. Карьера была испорчена, но молодой чело- вѣкъ не робѣлъ. Довольно было взглянуть въ его открытое лицо, въ эти голубые веселые, полные жизни и энергіи глаза и на всю эту мощную, стройную, красивую фигуру, чтобы понять и почувствовать, сколько нравственной силы, сколько, огня и задора, сколько отваги къ борьбѣ таится въ душѣ этого юноши, начинающаго жизнь. Внѣшній видъ его, однако, былъ довольно небреженъ. Высокіе смазные сапоги, поношенный пиджакъ и старенькій шарфъ, которымъ онъ обыкновенно въ холодные дни обма- тывалъ себѣ горло, составляли, кажется, все его имущество. Онъ давалъ частные уроки и жилъ гдѣ-то, чуть не за го- родомъ, подъ Основой. То были времена романа Чернышевскаго «Что дѣлать?» Увлеченная общимъ потокомъ, я также отдала дань своему времени. Правда, я не забросила школы; не ушла изъ дому, какъ дѣлали иныя изъ молодыхъ женщинъ подъ впечатлѣ- ніемъ романа; не отстала отъ своей маленькой чайной тор- говли, которая удовлетворяла меня нравственно, какъ само- стоятельный заработокъ; но мысль объ устройствѣ швейной для дѣвушекъ, погибающихъ въ нищетѣ и развратѣ, овла- дѣла всецѣло моимъ горячимъ сердцемъ и не давала мнѣ покоя. Осуществить ее самостоятельно я не могла, не имѣя ни времени, ни средствъ, ни умѣнья стать во главѣ дѣла въ роли закройщицы. Мнѣ указали на знатную барыню, очень умную, развитую, богатую, образованную, гуманную, которая могла бы осуществить задуманный мною планъ. Сказано — - сдѣлано. Я пишу барынѣ огромное, прочувство- ванное письмо, излагая въ немъ теоріи Чернышевскаго и другихъ писателей, которыхъ начиталась я тогда. Въ письмо это я влагаю всю свою душу, всѣ завѣтныя мечты и чая-