Передуманное и прежитое

надъ гробомъ его одиноко плакала одна только 17-лѣтняя дѣвушка — дочь. Участь этой 17-лѣтней дѣвушки была поистинѣ тра- гична: 10 лѣтъ тому назадъ, когда ей было всего 7 лѣтъ, тоже на выставкѣ и тоже заграницей она была един- ственной свидѣтельницей скоропостижной смерти матери, умершей на ея глазахъ. Смерть эта страшно перепугала ребенка, и дѣвочка на всю жизнь , осталась нѣсколько стран- ной и меланхоличной. Новая жена отца не взлюбила этого грустнаго ребенка и съ дѣтства гнала его, причемъ отецъ являлся обыкновенно ея единственными адвокатомъ и за- щитникомъ. И вотъ, 10 лѣтъ спустя, тоже заграницей, тоже во время выставки на ея же рукахъ умеръ этотъ нѣжно любимый отецъ. Въ церкви, завидя мой участливый взглядъ, полный слезъ, она подошла ко мнѣ и съ подавленными рыданіемъ тихо сказала: «Выставки имѣютъ въ нашей семьѣ какое-то особенно фатальное значеніе». Похороны вышли необычайно торжественны: вся фран- цузская знать по политическими соображеніямъ явилась, почтить память генеральнаго русскаго комиссара, хотя, впрочемъ, между нею были также люди, лично знакомые съ общественною дѣятельностыо покойнаго. Оправившись нѣсколько отъ слезъ, я съ интересомъ вглядывалась въ лица этихъ невѣдомыхъ мнѣ людей, а они, въ свою оче- редь, съ очевиднымъ любопытствомъ слѣдили за незнако- мыми имъ обрядомъ. Мальчики - французы (пѣвчіе) пре- красно выводили рулады на неизвѣстномъ имъ языкѣ; ста- рикъ-священникъ были вполнѣ типиченъ, и только діаконъ нарушали общую гармонію: съ закрученными по-военному усами, полуобстриженными волосами и англійскимъ про- боромъ, идущими отъ конца затылка до лба, они какъ-то необычайно развязно и даже съ презрѣніемъ произносили ектенію, портя общее впечатлѣніе торжественной службы. Стоя на этихъ похоронахъ, я невольно припоминала по- слѣдній вечеръ у Андреева, та предупредительность, съ ко- торою ѣздилъ они, умирающій человѣкъ, хлопотать о моемъ дѣлѣ, и то общее отрадное впечатлѣніе, которое вынесла