Передуманное и прежитое

— 28 — мнѣ потомъ, что онѣ учатъ этихъ бѣдныхъ крестьянскихъ дѣ- тей, и почему именно это хорошо. Я слушала тогда внима- тельно, но не знаю почему, слова эти какъ-то скользили по мнѣ — я не помню ихъ теперь, но эта группа бѣлоголо- выхъ, босыхъ дѣтей и теперь живо встаетъ передо мною. Мнѣ кажется, что та минута заронила во мнѣ первую искру симпатіи къ нашему бѣдному народу. Барышни не приглашали меня къ занятіямъ, да я, должно-быть, была еще и. неспособна къ нимъ и больше всего ждала той минуты, когда окончатся занятія, и мы затянемъ хоромъ какую-нибудь пѣсенку. Подружилась я, впрочемъ, съ однимъ изъ мальчиковъ, Сенькой — онъ мнѣ казался очень симпатичнымъ и поэтическимъ и былъ со мною, вѣроятно, однихъ лѣтъ. Онъ хорошо уже читалъ, и я учила его и своимъ и чужимъ стихамъ. Кромѣ того, у него былъ прелестный голосъ. Какъ только, бывало/окон- чатся занятія, лечу я съ нимъ наперегонку къ лодкѣ; едва дыша, мы вскакиваемъ въ лодку и плывемъ... Сенька отлично умѣлъ грести .. и плывемъ мы, плывемъ, совер- шенно счастливые своимъ дѣтскимъ счастьемъ, и только слышатся издали наши звонкіе голоса... Впослѣдствіи я разучила съ нимъ дуэтъ «Гондольеръ», и, право, мнѣ каза- лось въ ту минуту, что въ этомъ гондольерѣ герой его романа мой Сенька. Барышни относились къ этому нѣсколько скептически и говорили мнѣ: «Ахъ, Христенька, будьте осторожны — вы, право, испортите мальчика!» Но я не понимала тогда, какъ не понимаю, впрочемъ, и теперь, смысла этого предостере- женія. На будущій годъ я не застала уже Сеньки — онъ былъ сирота, и дядя отдалъ его въ ученье въ городъ, — такъ я его и потеряла изъ виду. На этотъ разъ я относилась къ занятіямъ нѣсколько серьезнѣе — мнѣ давали уже самой неболынія работы съ ученицами, кромѣ того, барышни стали брать меня «къ больнымъ».' Такъ называли онѣ свой обходъ деревни и ту помощь, которую оказывали онѣ и больнымъ и здоровымъ. Тутъ-то я имѣла случай приглядѣться въ первый разъ къ