Передуманное и прежитое

— 349 — «Женщины, подобный вамъ, могутъ быть поистинѣ при- знаны дѣятелями лучшаго будущаго, которое ожидаетъ человѣчество, и въ то же время онѣ исправляютъ, насколько это возможно, жестокія несправедливости прошлаго. Я по- здравляю васъ отъ всего сердца съ тѣмъ, что вы отдались дѣлу народнаго образованія, а также съ эксперименталь- ными методомъ, при помощи котораго вы открываете душу народа, такъ долго непризнанную и заброшенную. «Какъ была бы я счастлива, если бы вмѣсто моихъ за- нятій писательницы, или кромѣ этихъ занятій, я могла дѣ- лать здѣсь то, что вы дѣлаете тамъ! Но — увы! — всякое обще- ственное дѣло представляетъ для насъ невозможность, о которой я давно перестала мечтать, но не безъ боли... «Система, которой придерживались вы въ вашей книгѣ, кажется мнѣ превосходной. Мнѣ нужно было очень мало времени, чтобы научиться оріентироваться не только въ матеріалѣ, но и въ самыхъ мысляхъ (идеяхъ), выраженныхъ въ этихъ двухъ колоссальныхъ томахъ. Я уже просмотрѣла значительную часть не только съ живымъ любопытствомъ, но даже съ большой пользой для себя. «Еще разъ благодарю, и позвольте пожать дружески и братски ваши обѣ руки, совершающія въ этомъ мірѣ доб- рое и благородное дѣло и оказавшія иностранкѣ знакъ дружбы. Я горжусь ею и желаю только одного: быть всегда достойной ея. «Не слишкомъ ли затрудняю я васъ просьбой извѣстить меня двумя словами, дошло ли до васъ это письмо, такъ какъ можно безпокоиться относительно судьбы писемъ, адресованныхъ въ эту минуту въ Парижъ. Элиза Оржешко». И вотъ я задумала побѣдить суровость графа Замой- окаго этимъ письмомъ. Какъ-то онъ проходилъ мимо нашей витрины и по обыкновенію сдержанно, холодно и учтиво поклонился мнѣ. — У меня есть просьба къ вамъ, графъ,— сказала я, въ свою очередь сдержанно и учтиво.