Передуманное и прежитое

заглянуть въ незримыя отношенія виконта къ этому си- ротѣ на чужбинѣ. Какъ-то Алмазовъ-Костиковъ въ своей порыжѣвшей шляпѣ и старенькой длинной крылаткѣ, оче- видно, подаренной ему кѣмъ-то и ужасно несоотвѣтствовав- шей всей его неуклюжей фигурѣ, подошелъ . ко мнѣ и ска- зали улыбаясь: — Посмотрите, какую записку пишетъ ко мнѣ этотъ господинъ (онъ не зналъ даже его имени), — и онъ подалъ мнѣ письмо. Я развернула его и прежде всего была поражена огром- ными оуквами, которыми было написано оно. Очевидно, авторъ письма имѣлъ ввиду неграмотнаго человѣка и тщательно выводили поэтому букву за буквой. Письмо было написано по-русски совершенно правильно и просто; въ немъ виконтъ де - Вопоэ просилъ Алмазова- Костикова заходить къ нему запросто, какъ можно почаще, говорили, что бесѣда си ними доставляети ему большое удовольствіе, освѣдомлялся, приходило ли къ нему еще разъ жюри, спрашивали, не нуждается ли онъ въ день- гахъ, и предлагали перехватить у него, если понадобится, малую толику. Письмо это дышало такой теплотой и гуманностью, что мнѣ трудно было удержаться отъ слези, читая его. — Да и добрый же господинъ,— замѣтилъ Алмазовъ- Костиковъ, видя, вѣроятно, какое впечатлѣніе произвело на меня это письмо. Я вспомнила при этомъ, какъ, разузнавая объ образѣ жизни виконта де-Вогюэ передъ визитомъ къ нему моего мужа, я слышала о томи, какъ страшно обремененъ онъ дѣлами, и это приглашеніе къ себѣ бѣдняка Алмазова- Костикова, — приглашеніе, невѣдомое міру, показалось мнѣ еще трогательнѣе. Да, онъ, этотъ важный и холодный по- виду виконтъ де-Вогюэ искренно заинтересовался душою заброшениаго въ русскомъ отдѣлѣ крестьянина и весь про- никся желаніемъ обласкать и приголубить его. Подъ впечатлѣніемъ статьи, прочитанной въ «Revue des deux mondos», одинъ образованный французъ пришелъ ко мнѣ и сталъ съ болынимъ интересомъ разспрашивать