Передуманное и прежитое

— 364 — говорить онъ о трудѣ, надъ которымъ, быть-можетъ, она не спала много ночей, силясь сдѣлать доступными идеи его малоподготовленному и мало развитому читателю. Она увидитъ, какъ воспріялъ онъ эти идеи и что онъ думалъ, чувствовалъ и говорилъ по поводу ихъ. Но она молча и холодно пожала мнѣ руку и не сказала ни слова о томъ, что такъ интересовало меня. Прочли? — спросила я робко, не дождавшись привѣта. Прочла, — мрачно отвѣчала она и затѣмъ, подумавъ немного, добавила: — какіе дураки, однако, ваши инженеры! Придираются къ пустякамъ и не обращаютъ внйманія на главное, на идею. Мнѣ невольно припомнились при этомъ знакомыя лица уважаемыхъ мною людей, та теплая отзывчивость, съ ко- торою откликнулись они на мой призывъ помочь мнѣ въ вопросахъ, касающихся ихъ спеціалыюсти, тотъ искренній интересъ, съ которымъ слушала я ихъ разумные и дѣльные доклады, напоминавшіе диссертаціи, и мнѣ стало до слезъ больно и за нихъ, и за себя. А между тѣмъ моя собесѣд- ница перешла къ порицанію издателя книги и утверждала, будто онъ своими неумѣстными поправками совершенно испортили ея трудъ. Она остановилась на этомъ довольно продолжительно и не сказала только ни слова о томъ, ка- кое именно впечатлѣніе произвели на нее разговоры кре- стьянъ и тѣ задушевныя бесѣды, которыя вела я съ ними по поводу ея книги. Въ эту минуту для меня сдѣлалось ясными, что между мною и ею нѣтъ и не мож.етъ быть никакихъ точекъ соприкосновенія, и я не искала болѣе въ толпѣ эту мрачную фигуру. Другая дама хотя и не эмигрантка, но очень любящая начинать свои рѣчи словами «nous autres socialistes», каза- лась мнѣ еще менѣе симпатичной. Правда, на ней не было наложено той печати мрачности и озлобленія, которая не- пріятно поражала меня въ первой, но зато язвительная улыбочка, не сходившая съ ея моложаваго до невѣроятно- сти лица, и недобрый пристальный взглядъ ея черныхъ глазъ невольно убивали въ васъ всякое расположеніе и довѣріе.