Передуманное и прежитое

положеніи, прохаживаясь передъ нимъ. Я осмѣлилась даже спросить однажды моихъ друзей — модистокъ, нельзя ли мнѣ какъ-нибудь обойтись безъ этого, на что онѣ отвѣчали, что никакъ нельзя, но вмѣстѣ съ тѣмъ въ высшей степени оста- лись довольны моимъ вопросомъ и сказали мнѣ по секрету, что хозяинъ ихъ въ сущности ровно ничего не понимаетъ въ нарядахъ и только напускаетъ на себя эту важность и проницательность. Вообще, я находилась съ ними въ большой дружбѣ: при- возила имъ номера французскихъ газетъ, въ которыхъ по- являлись замѣтки о нашей книгѣ, подарила брошюру Абра- мова и держала ихъ въ курсѣ всѣхъ моихъ дѣлъ. Даже строгая и суровая навидъ закройщица т -lie Галла, обраща- ющаяся съ другими дамами какъ-то надменно и пренебре- жительно, очевидно, очень любила меня и относилась ко мнѣ съ особымъ привѣтомъ. Причина этому, какъ кажется мнѣ, была слѣдующая: какъ-то въ ужасно жаркій день, примѣряя свое барежевое платье и видя предъ собой изму- ченное утомленіемъ и жарой лицо m-lle Galla, я сказала ей искренно: «Боже мой, Боже мой! мы, ничего не дѣлая, роп- щемъ, что намъ жарко; каково же должно быть вамъ, ра- ботая съ утра до вечера и примѣряя эти платья!» Я замѣтила при этомъ, какъ, наклонившись усиленно надъ какой-то складкой, m-lle Galla быстро смахнула непро- шенную слезу и затѣмъ сказала тихо и прочувствованно: «вы первая дама, которая задумались надъ этимъ, — спа- сибо вамъ!» И между нами установились съ тѣхъ поръ самыя дру- желюбный отношенія. Она неразъ разспрашивала меня о Россіи, разспрашивала, легче ли живется у насъ рабочему люду — модисткамъ и въ какихъ отношеніяхъ стоятъ онѣ къ своимъ хозяйкамъ и хозяевами. Очевидно, слово «хо- зяинъ» являлось больными мѣстомъ ея горделивой натуры, и она всѣми силами души ненавидѣла своего важнаго хо- зяина Эрнеста Родница. Ненависть эта была для меня отчасти понятна, такъ какъ мнѣ неразъ приходилось быть свидѣтельницей его довольно неделикатныхъ замѣчаній, обращенныхъ къ закройщицѣ. Нужно было видѣть въ эти