Передуманное и прежитое

мало помогло мнѣ. Я поняла въ эту минуту, что счастье обезсиливаетъ человѣка точно такъ же, какъ и горе, и со- стояніе, въ которомъ находилась я, мнѣ живо напомнило женскій конгрессъ, фіаско Ананьевой и мое душевное уто- мленіе, граничащее съ настоящимъ. Было еще нѣсколько докладовъ, но ни одинъ изъ нихъ не произвели на меня особеннаго впечатлѣнія и не вывелъ меня изъ апатіи, смѣнившей мою предшествующую бод- рость. И только по окончаніи конгресса всѣ тѣ похвалы, которыя мнѣ пришлось слышать со всѣхъ сторонъ, снова подняли мои нервы и заставили меня оживиться. — Я никогда не слышали, — говорили мнѣ съ одуше- вленіемъ секретарь Масе, — чтобы женщина - иностранка до такихъ тонкостей проникла въ тайны интонаціи француз- скаго языка и такъ краснорѣчиво изложила на немъ дви- жете русской жизни. — А еще робѣли! — подсмѣивалась надо мной привѣт- ливо дама-француженка. — Можно подумать, что вы просто кокетничали своими мнимымъ незнаніемъ французскаго языка. — Очень, очень недурно! Я даже никакъ не ожидала этого,- — говорила мнѣ моя «зловредная переводчица» съ снисходительной улыбкой. — Мало сказать— недурно, — совсѣмъхорошо, прекрасно! — возразила ей А. Ф. Тимоѳеева съ несвойственными ей по отношенію ко миѣ одушевленіемъ. Какіе-то незнакомые мнѣ господа тоже подходили ко мнѣ, лили мнѣ руку и говорили слова привѣта. Въ то время, какъ меня окружали знакомые и незнако- мые люди, какой-то молодой человѣкъ средняго роста, съ необычайно поэтической наружностью направлялся, оче- видно, ко мнѣ. Его каштановые волосы падали длинными прядями назадъ, и лучезарные глаза свѣтились ішшмъ-то особенными вдохновеніемъ. Онъ подошелъ ко мнѣ нервною походкою и сказалъ глубоко взволнованнымъ голосомъ: «если бы я могъ вдохнуть живую душу въ моего мра- морнаго ГІесталоцци, онъ, навѣрное, чувствовали бы тотъ самый душевный трепетъ, который чувствовалъ я при чте-

RkJQdWJsaXNoZXIy MTgxNjY1