Передуманное и прежитое

— 456 — ттти тту обученіемъ на чуждомъ ей великорусскомъ языкѣ. Это было причиною' того, что мы разстались съ нимъ, хотя отношенія наши до конца его жизни не переставали быть доброжелательными. Между тѣмъ, увлеченія мои всѣмъ украинскими были, тоже очень сильны! Разскажу для иллюетраціи изъ моей ранней молодости слѣдующій случай : въ Харьковѣ суще- ствовали не только украинскій кружоки, но и великорус- ский находившійся ви нѣкотороми антагонизмѣ си «хохлами». Ви неми были тѣ же пѣсни, конечно,- великорусскія, тѣ же собранія, тѣ же стремленія иттиви народи. У нихн были тоже таланты, и во главѣ кружка стояли чрезвычайно вы- дающійея человѣкъ, съ превосходными голосомн, Юрьевъ. Бывали, какъ и теперь, спектакли и концерты ви теат- рахъ и общественныхъ собраніяхъ. И вотъ однажды были назначены концертъ— состязаніе, какъ называли его, въ которомъ долженъ былъ выступить украинскій грандіозный хоръ и русскій. Мнѣ казалось тогда, что на этомъ состязаніи рѣшается судьба Малороесіи, и когда, взвился занавѣсъ, у меня замерло сердце. Передъ глазами нашими открылась чудная картина: на фонѣ лѣеа стояло 80 — 90 человѣкъ въ типичныхъ украинскихъ костюмахъ, съ чисто украинскими типомъ. Дирижировали ими извѣстный дирижеръ— чехи Паличекъ. Хоръ начали тихо и- стройно : „Го.чін, гомін по діброві Туман поле покрпвае“... Это было таки чудесно, что какая-то священная тишина, охватила весь зрительный залъ. ІІѢсня слѣдовала за пѣсней, не нарушая этой священной тишины. Казалось, всѣ прислушиваются и не смѣютъ на- рушить ни едиными звукомъ этихъ грустныхъ, поэтиче- скихъ народныхъ пѣсенъ, въ которыхъ вылилась вся душа- народа. Наконецъ первое отдѣленіе было окончено. Послы- шались сдержанные апплодисменты, но я ожидала не того, — я ожидала, что эго будегь цѣлая буря восторга, цѣлый громъ рукоплесканій, но его не было. Когда подымался занавѣсъ, хоръ какъ-то сконфуженно снимали свои бараш- ковыя шапки и сдержанно кланялся.