Передуманное и прежитое

— 457 — Послѣ небольшого антракта занавѣсъ опять взвился, и взору нашему представилась другая картина : декорація изображала просторное поле, теряющееся вдали, и только одна береза выступала (въ этой шири, ближе к ъ публикѣ. Человѣкъ 40 — 50 русскихъ мужиковъ (студентовъ) въ лап- тяхъ, бѣлыхъ холщевыхъ рубашкахъ, подвязанныхъ бечев- кой, въ русскихъ шапкахъ, съ задорными перышками на боку, непринужденно, мужицкой походкой появились на сцеиѣ. Въ центрѣ ихъ былъ, конечно, Юрьевъ, со своимъ типично- русскимъ лицомъ — ■ „Во полѣ березонька стояла, Во полѣ кудрявая стояла"... затянулъ онъ своимъ удивительными теноромъ, забросивъ голову со свѣтлыми кудрями назадъ, — „Ай л юл и стояла, Ай да лголн стояла"... подхватилъ громкій, стройный хоръ. Публика, очевидно, была въ восторгѣ, выражая его не- истовыми криками «браво», «bis», и побѣда была для меня очевидна. ІІѢсня слѣдовала за пѣсней — удалая, разгульная русская пѣсня. Мужики въ лаптяхъ подплясывали и прихлопывали въ ладоши, и, казалось, весь театръ готовь былъ подпля- сывать и прихлопывать. Я чувствовала, что все для меня въ жизни кончено. Съ трудомъ удерживая подступавшія къ горлу рыданія, я уѣхала домой и не могла заснуть всю ночь. На другой день окружающіе мои съ удивленіемъ замѣтили на моихъ черныхъ, какъ смоль, волосахъ нѣсколько прядей серебря- ныхъ волосъ.... Теперь я неспособна, конечно, къ такимъ сильными ощущеніямъ, но украинская пѣсня попрежнему мила и дорога мнѣ ; пѣсню эту впродолженіе 50 лѣтъ поетъ моя школа, и ее не вытѣснила ни фабричная, ни солдатская пѣсня, ни сентиментальные барскіе романсы. И если вамъ придется когда-нибудь лѣтнимъ тихимъ вечеромъ, по окончаніи занятій іэабочаго люда, гулять по