Передуманное и прежитое

— 49 — блички цѣлыми донесъ! У васъ тутъ, въ городѣ, ей Богу, нѣтъ такихъ вкусныхъ!» Сынъ взялъ хлѣбъ въ руки, перекрестился и поцѣло- валъ его: И, Боже мой, сколько трагизма было въ этомъ обрядѣ— этотъ хлѣбъ-кормилецъ , испеченный матерью уми- рающаго сына и принесенный старикомъ-отцомъ пѣшкомъ за полтораста верстъ, какъ не перекреститься предъ нимъ, какъ предъ иконой, и не поцѣловать его! Потомъ отецъ просилъ сына показать рану, и въ его сло- вахъ: «Боже милосердный! Боже милосердный!» слышалось все— и страданье, и надежда, и мольба... Мнѣ такъ было жаль этого бѣднаго старика, такъ больно отъ этой безъ- исходной нужды, что невыразимо хотѣлось хоть чѣмъ-нибу дь помочь ему, и я очень обрадовалась, вспомнивъ, что у меня въ комодѣ уцѣлѣла еще восьмушка чаю и фунтъ сахару огь раздачи уходившимъ больнымъ. — Ha -те вамъ на дорогу,— сказала я, — погрѣетесь, какъ- позябнете. У насъ это всѣмъ даютъ на дорогу,— прибавила я, видя, что онъ почему-то колеблется взять. Сударыня, лучше вы не давайте ихъ мнѣ, сказалъ ста- рикъ заискивающимъ тономъ, — только позвольте, ради Бога, съѣсть ему кусочекъ арбуза, а то, говорить, не позволяютъ. Будьте такія добрыя— позвольте! Я подозвала сестру милосердія, и, посовѣщавшись, мы разрѣшили сыну съѣсть кусочекъ. Вечеромъ я опять была въ больницѣ и опять желаніе помочь чѣмъ-нибудь бѣднягѣ преслѣдовало меня. Мы привык- ли къ палліативамъ, къ подачкамъ, и я дала ему 3 рубля— что жъ! можетъ-быть, для него это сила денегъ въ данную минуту! Вѣдь это должно хоть сколько-нибудь удовлетво- рять нравственное чувство, хоть сколько-нибудь заспокаи- вать! Отчего же болитъ во мнѣ эта рана состраданія? Отчего не дѣйствуютъ на нее нималѣйше эти палліативныя мЬры? Отчего? Оттого, что изъ-за этого мужичка, грезится мнѣ, смотрятъ тысячи, милліоны такихъ же слезливыхъ глазъ такихъ же оборванныхъ свитокъ, такихъ же убогихъ мѣ- шечковъ съ паляницами, и не помочь имъ моимъ жалкимъ тремъ рублямъ и моей восьмушкѣ чаю. 4 Пережитое п передумаппое.