Передуманное и прежитое

— 77 — замолкаю!» отвѣчалъ Достоевскій и, какъ я ни упрашивала, ни за что из захотѣлъ высказать своего взгляда. Мнѣ было ужасно досадно на себя. Просилъ онъ меня къ себѣ, говоря, что онъ даетъ себѣ отдыхъ каждый день отъ 3 до 5 часовъ. Затѣмъ прини- маетсяза работу и работаетъ до 7 часовъ утра — всю ночь. Въ 7 часовъ ложится спать и поэтому встаетъ въ 3 часа. Я обѣщала быть, но не хочу злоупотреблять этимъ позво- леніемъ и не буду болѣе одного или двухъ разъ. Мнѣ даже кажется, что впечатлѣніе этого перваго раза такъ полно, такъ жгуче, что и не слѣдовало бы видѣться больше; другое дѣло, если бы возможно было сблизиться, стать роднымъ, почти необходимыми ему человѣкомъ; минутами мнѣ кажется, что это было бы такъ, если бы не нами ворочала судьба, а мы судьбою. Въ эту минуту мнѣ даже пріятно думать о томъ, что я служила бы ему сырымъ матеріаломъ для анатомироваыія души. Когда я останавли- ваюсь мысленно на всѣхъ мельчайшихъ подробностяхъ разговора и между ними надъ вопросомъ, почему я пока- залась ему моложавой, я думаю, что бываютъ минутыта- кого возбужденнаго душевнаго состоянія, когда человѣкъ дѣйствительно можетъ показаться красивѣе и моложе на 10 лѣтъ. Недаромъ потомъ послѣ его ухода я почувство- вала черезъ часъ, черезъ два страшное утомленіе и,, уви- дѣвши себя случайно въ одномъ изъ многочисленныхъ зеркалъ гостиницы «Демутъ», была удивлена смертельной блѣдностыо лица. Рѣзче всего запечатлѣлась у меня въ памяти слѣдующая черта, выдающаяся въ Достоевскомъ — это боязнь перестать понимать молодое поколѣніе, разойтись съ нимъ. Это просто, повидимому, составляетъ его idde-fixe. Въ этой idee-fixe вовсе нѣтъ боязни перестать быть любимыми писателемъ или уменьшить число поклонниковъ и читателей, нѣтъ, на рсісхожденіе съ молодыми поколѣніемъ онъ, видимо, смо- тритъ, какъ на падете человѣка, какъ на нравственную смерть. Онъ смѣло и честно стоить за свои задушевный убѣжденія и вмѣстѣ съ тѣмъ какъ бы боится не выполнить возложенной на него миссіи и незамѣтно для самого себя