Рассказы по русской истории. Вып. 1

— 106 — молодца сильнѣе Ильи Муромца, нѣтъ щеголеватѣе, да вѣж- ливѣе Добрыни Никитича, смѣлѣе Алеши Поповича, а коли стрѣлять по мѣтамъ, такъ мѣтче меня никто не стрѣляетъ во всемъ Кіевѣ. Попадала я стрѣлкой въ острее ножа и раз- сѣкала стрѣлку на двѣ половиночки: обѣ равны пришли и на взглядъ и вѣсомъ; я поставлю колечко серебряное на твою молодецкую головушку, три раза изъ лука выстрѣлю, пропущу калену стрѣлку сквозь колечико и не сроню его.» Тогда положили они между собою закладъ великій, оба вы- шли въ чистое поле; Настасья, какъ сказала, такъ сдѣлала: пропустила три раза стрѣлку и не сронила колечика. Потомъ Дунай взялъ свой тугой, разрывчатый лукъ, натянулъ тети- вочку шелковую — и угодилъ Ыастасьѣ въ темя. Такъ онъ убилъ свою жену. Раздумался Дунаюшка, воткнулъ тупымъ концемъ свой булатный пожъ въ мать сыру землю, и упалъ на острее ретивьшъ сердцемъ. Отъ его-то горячей крови и потекла матушка Дунай рѣка. Въ этомъ разсказѣ къ глубо- кой старинѣ принадлежите борьба Дуная съ дѣвицей-богаты- ремъ: и Татары и Литва вошли сюда гораздо позднѣе. По образцу сказанія о Дунаѣ придумано сказаніе о Днѣпрѣ ко- ролевичнѣ и Донѣ Ивановичѣ. Днѣпра королевична тоже го- ворила на пиру: «Нѣтъ стрѣлковъ искустнѣе меня, а силою, ухваткою всѣхъ славнѣе Илья Муромецъ; красотою, приго- жествомъ — Михайло Потокъ Ивановичъ, а всѣхъ богаче Дюкъ Степановичъ, а тишиною, уговоромъ, смиреньицемъ никто не сравнится съ Добрынею Никитичемъ: у него рѣчи привѣтливыя, да умильныя; онъ прельститъ и уговоритъ. А походкой, щегольствомъ надо всѣми Чурило Пленковичъ : какъ идетъ Чурило по Кіеву, дѣвицы въ окошко по поясъ бро- саются.» Такъ говорила Днѣпра, а мужа-то своего тихаго Донъ Ивановича и забыла похвалить. Разгорѣлось его сердце бо- гатырское: онъ вызвалъ ее на поединокъ, застрѣлилъ, а по- томъ и самъ закололся. Отъ этой Днѣпры и прозвалась рѣка Днѣпръ, а Донъ Ивановичъ будто бы далъ свое имя Дону. Любимыя рѣки всегда представлялись въ видѣ лицъ; у насъ