Рассказы из русской истории. Вып. 2

— 235 — сидѣвшій въ городѣ, держался толпою своихъ приверженцевъ; но другіе князья, искавшіе власти, имѣли также своихъ Добро- хотов?,, и вѣче постоянно склонялось то къ одной, то къ дру- гой сторонѣ. Случалось, что Новгородцы, изгнавъ какого ни- будь князя за неправду, снова его принимали въ городъ и потомъ снова изгоняли. Этими смутами и умѣли воспользо- ваться владимирскіе и московскіе князья; Александръ Невскій, прославившій Новгородъ своими побѣдами, былъ и первымъ утѣснителемъ его свободы. Ко временамъ Іоанна III Новго- родъ уже привыкъ обращаться во всѣхъ своихъ несогласіяхъ къ Москвѣ, ища суда и управы. Такъ разошлась Новгород- ская власть, разошелся и городъ, и въ памяти потомковъ сло- жилась только грустная шутка надъ его безсиліемъ: «Новго- родцы такали, такали, да Новгородъ и протакали. » Жители его разведены были по дальнимъ краямъ и городъ заселенъ выходцами изъ Московской области, такъ что и слѣды преж- няго быта въ немъ подъконецъ исчезли. Старое соперниче- ство съ Москвою потомъ возобновлялось еще въ дѣлахъ цер- ковныхъ, и новгородское духовенство, не желая подчиняться московскому митрополиту, говорило: «Хоть Софія и пуста, да не Крутицкимъ верста;» но эти церковные споры не имѣли большой важности. Мы уяіе знаемъ, какъ поднялась Москва послѣ татарскаго разгрома. Татарское иго дорого пришлось Россіи. Земля всюду была раззорена; земледѣліе и промыслы, и прежде очень не- значительные, упали совершенно; населеніе сильно уменьши- лось; народъ сталъ еще бѣднѣе прежняго, а вмѣстѣ съ тѣмъ и нравы должны были еще болѣе огрубѣть. Воспоминаніе о Татарахъ хранится до сихъ поръ въ народныхъ преданіяхъ, въ пѣсняхъ, въ половицахъ. «Не бьетъ стрѣла Татарина; не пожелаю и злому Татарину; не Татаринъ выскочилъ, не .го- лову снялъ:» говоритъ народъ въ разныхъ случаяхъ, припо- миная то жестокость Татаръ, то ихъ безпощадиые набѣги. Когда старшинство владимирскихъ князей было признано въ Ордѣ, стали толковать: «старшихъ и въ Ордѣ почитаютъ,»