Сочинения императрицы Екатерины II

379 не любилъ; онъ, размышляя о семъ, сказалъ компатнымъ своимъ: «не дайте душѣ моей возгордиться никогда, и для того ежедневно, какъ пробужусь отъ сна ночного, скажите вы мнѣ рѣчь сііог «Февей, вста- вай съ одра, и помни во весь день, что ты оси человѣкъ такой же, какъ и мы». Потомъ стала весна, царевичъ поѣхалъ верхомъ за го- родъ, ыимоѣздомъ заѣхалъ невзначай къ барину Рѣиіемыслу, сошелъ съ лошади, вошелъ въ переднюю его и остался тутъ, пока побѣжали сказать барину, что Февей пріѣхалъ его посѣтить. Нѣсколько времени протекло, окружающіе царевича молодчшш стали скучать и говорить, «что баринъ неучтивъ, заставилъ долго ждать Февея». Даревичъ же на то сказалъ: «баринъ Рѣніемыслъ много царскихъ дѣлъ имѣетъ; знатно, я время избралъ для него не очень досужее; намъ по моло- дости ждать не трудно, баринъ Рѣшемыслъ самъ ждалъ недавно не скучая въ моей гостиной комнатѣ». Погодя немного, баринъ при- шелъ поспѣшио со извиноніемъ; даревичъ, обнявъ его, сказалъ: «легко извинить того, чье усердное служеніе помнить завсегда я долженъ, о чемъ слыхалъ я много отъ моихъ родителей». Баринъ Рѣшемыслъ низко поклонился, отвѣтствовалъ на то со слезами радости: «слуху моему пріятныя словеса ваши прибавятъ мнѣ вѣку». Даревичъ позавтракалъ у него въ бесѣдкѣ на большомъ озерѣ. Сидя на лавкѣ, увидѣлъ изъ окна малую лодку; въ ней сидитъ рыбакъ, ѣдетъ по вОдѣ; царевичу ^вздумалось ѣхать въ той лодкѣ; всталъ съ лавки, вышелъ изъ дверей, кликнулъ рыбака, пдетъ садиться въ лодку. Подбѣжали люди, иные говорили, «что опасно ѣхать въ такой малой лодкѣ,» дру- гіе, «что стара лодка», третьп «что не выконопачена», четвертые, что «валка», пятые, «что она гнила», шестые, «что погода вдругъ подымется». Насказали тысячи и одинъ страхъ. Февей же, между тѣмъ, взялъ у рыбака весла и сказалъ имъ: «вѣдь рыбакъ человѣкъ, ѣхалъ въ лодкѣ — не тонулъ; Февей человѣкъ же, ѣхать можетъ не утонувъ; въ страхѣ Божіп я воспитанъ, инаго же теперь не знаю»; сѣлъ на лодку и ноѣхалъ по озеру на греблѣ и на парусѣ, ѣздилъ долго въ нарочитой погодѣ, и возвратился благополучно къ пристани, простился съ хозя- дномъ, ногу лѣвую ноставилъ въ стремя, сѣлъ на бѣлаго коня и по- скакалъ домой. Рѣшемыслъ, радуяся зѣло посѣщеніемъ царевича, сказалъ своимъ друзьямъ подъ вечеръ: «паипаче Февей имѣетъ до- стохвалыіый даръ, разговаривая съ кѣмъ, вести рѣчь такъ, будто ищетъ онъ твоего благоволенія, и не даетъ тебѣ малѣйшаго знака, чтобъ говорилъ съ_ тобою изъ одной милости; въ царевичѣ нѣтъ над- менности, онъ любить ближняго какъ самого себя, и бывъ самъ че- ловѣкъ, когда съ кѣмъ говорить, то помнить, что говорить со чело- вѣкомъ; всякъ же изъ насъ, говоря съ нимъ и впервые, чувствуетъ въ своей душѣ нѣкое ободреніе и довѣренность, кои Февей возбуж- даетъ снисхожденіемъ и учтивостію, душѣ его природною». Слова толь достопамятныя въ хвалу царевича баринъ Рѣшемыслъ произно- силъ при друзьяхъ; на другой день они старались оныя разсказывать точно, но не умѣли вспомнить слога. Люди любопытные хватаюгъ иногда поверхности, ино средину, или конецъ рѣчей, не зная связи вещи. Баринъ Рѣіпемыслъ имѣлъ завистниковъ, попался имъ тотъ раз- говоръ исковерканъ весь; довели рѣчь превратно до ушей царевича, сказали, будто Рѣшемыслъ говорилъ, что Февей надменъ, и иныя велъ рѣчи подобныя не въ хвалу царевича. Февей услышалъ тѣ рѣчи, съ холодностію сказалъ: «стараніе всегда я прилагаю исправить мои не- достатки; спасибо Рѣшемыслу, что рѣчьми мнѣ далъ къ тому новой