Сочинения императрицы Екатерины II

т что растерзало мое сердце; вотъ что подвигло меня сдѣлать сей во- просъ. Легко станется, что я не умѣлъ положить его па бумагу, какъ думалъ, но я думалъ честпо, и нмѣю сердце, пронвенное благодар- ностью и благоговѣніемъ къ великимъ дѣяніямъ всеобщія нашея Благотворительницы. Ласкаюсь, что всѣ тѣ честные люди, отъ коихъ имѣю счастіе быть знаемъ, отдадутъ мнѣ справедливость, что перо мое никогда не было и не будѳтъ омочено ни ядомъ лести, ни желчью злобы. Вседушевно благодарю васъ за отвѣтъ на мой вопросъ: «отчего тяжущіеся не печатаюгь тяжебъ своихъ и рѣшеній Правительства?» Отвѣтъ вашъ подаетъ надежду, что' размноженіе типографій послу- жить не только къ распространенно знапій человѣческпхъ, но и къ подкрѣпленію правосудія. Да облобываемъ мысленно, съ душевною благодарностью, десницу правосуднѣйшія и премудрый Мопархинп. Она, отверзая повыя врата просвѣщенію, въ то же время и тѣмъ же самымъ полагаетъ новую преграду ябедѣ и коварству. Она и въ семь случаѣ слѣдуетъ своему всегдашнему обычаю; ибо разсѣчь однимъ разомъ камень претыканія и вдругъ источить изъ пего два цѣлебвыѳ потока есть образъ чудодѣйствія, Екатеринѣ II весьма обычайный. Способомъ печатанія тяжебъ и рѣшѳній гласъ обиженнаго достигнетъ во всѣ концы отечества. Многіе постыдятся дѣлать то, чего дѣлать не страшатся. Всякое дѣло, содержащее въ себѣ судьбу имѣнія, чести и жизни гражданина, купно съ рѣшеніемъ судившихъ, можетъ быть извѣстно всей бевпристрастной публикѣ; воздастся достойная хвала праведнымъ судьямъ; возгнушаются честпыя сердца неправдою судей безсовѣстныхъ и алчныхъ. О, если бъ я имѣлъ талантъ вашъ, г. со- чинитель «Былей и Небылицъ»! съ радостью начерталъ бы я порт- рета судьи, который, считая всѣ свои бездѣльства погребенными въ архивѣ своего мѣста, берета въ руки печатную тетрадь, и вдругъ видитъ въ ней свои скрытыя плутни, объявленный во всенародное извѣстіе. Если бъ я имѣлъ перо ваше, съ какою бы живостью изобра- 8илъ я, какъ, пораженный симъ нечаяннымъ ударомъ, безсопѣстный судья блѣднѣетъ, какъ трясутся его руки, какъ, при чтеніи каждой строки, языкъ его нѣмѣетъ и по всѣмъ чертамъ его лица разливается стыдъ, проникнувшій въ мрачную его душу, можетъ быть, въ первый разъ отъ рошденія. Вотъ г. сочинитель «Былей и Небылицъ», вотъ портрета, достойный забавной, но сильной вашей кисти. Чрезъ вопросъ: «отчего у насъ не стыдно не дѣлать ничего?» разумѣлъ я, отчего празднымъ дгодямъ не стыдно быть праздными? Статьею о шпыпяхъ и балагурахъ хотѣлъ я показать только не- сообразность балагурства съ болыиимъ чиномъ. Вы, можетъ быть, спросите мепя, для чего же вопроса моего не умѣлъ я такъ написать, какъ теперь говорю. На сіе буду вамъ отвѣчать вашимъ же отвѣ- томъ на мой вопросъ, хотя совсѣмъ другого рода. «Для того, что вевдѣ, во всякой аемлѣ и во всякое время, родъ человѣческій совер- шенньшъ не родится». Признаюсь, что благоразумные ваши отвѣты убѣдили меня внутрен- не, что я самаго добраго иамѣренія исполнить пе умѣлъ, и что не мота я дать моимъ вопросамъ приличнаго оборота. Сіѳ внутреннее мое убѣжденіе рѣшило мепя заготовленные еще вопросы отмѣнить, не столько для того, чтобъ певиннымъ образомъ пе быть обвиняему въ свободоязычіи, ибо у меня совѣсть спокойна, сколько для того, чтобъ не подать повода другимъ къ дерзкому свободоязычйо, кото- раго всей душою ненавижу.