Сочинения императрицы Екатерины II

425 много для всякаго пола и возраста. Всякъ легко узйать можетъ по вывѣскѣ, гдѣ я живу, а сверхъ того бываю часто на улицѣ на боль- шой на прямой. Называютъ меня разными именами; въ дехъ я не записанъ. Запросто со мною говоря, я привыкъ слышать: «господинъ портной», и скорѣе по сему названію отплакиваюсь. NB. На сей случай болѣе того писать не велѣли, а впредь можетъ быть самъ не захочу. Наше ли дѣло писать? * * Отъ портного. Какъ деньги выручу по счету, писать немного буду. Гдѣ нашему брату писать? Недосуга отъимаетъ время, надо кроить, шить, сходить закупать того-сего, долгъ забирать, дѣтей кормить, ихъ воспитать, кумовьевъ посѣтить и отъ нихъ посѣщеніе принимать, съ л:еною разобраться и иныя житейскія приключенія удовольствовать, отвращать, привлекать или за ними ходить. Благо, что немного до выручки долга, всего пять рублевъ; но какъ бы то ни было, отдамъ дьячку, который дѣтей учитъ букваря. Пусть его пишѳтъ-^онъ недавно изъ школы самъ вышеЛъ. * * Отъ дьячка изъ книгъ. Понеже много вкусовъ разныхъ: дѣти любятъ игрушки, философы— глубокомысленныя разсужденія, арапы — скакать на лошадяхъ, французы — новыя выдумки, гишнанцы — важ- наго наружнаго виду, нѣмды — изысканій и точности, англичане — въ работѣ совершенства, а въ разсужденіи соглашенія разновиднаго и соединенія часто противнаго; въ иныхъ домахъ ищутъ остроты слога, въ другихъ одна забава, и того для на всѣ вкусы угодить не можно, наипаче бравъ въ размышленіе, что восьмидесятилѣтнему уже не нравится то, въ чемъ забаву находить двадцатилѣтній; что одинъ сердится за то, чему другой смѣется; третій же желаетъ покоя тогда, когда четвертый забаву находитъ въ шумѣ свѣтскомъ; бре- дить же изъ нихъ единственно тотъ, который непрерывно откры- тыми глазами во снѣ видитъ. Азъ, имѣя все то въ памяти моей, начиная впервые писать, смотрѣлъ бы па все то со трепетрмъ, если бы не приближился желаемый мною конецъ сея страницы, кото- рый переходить крѣпко намъ запрещено. * * Отъ дьячка изъ книгъ. Всякъ знаетъ, что въ холодномъ мѣстѣ не тепло и въ тепломъ не холодно. Кто не живетъ своимъ образцомъ? Воспитаны ate, какъ Богъ дастъ; съ молода мы думаемъ инако, не- жели въ среднпхъ лѣтахъ, а въ старости еще инако. Когда человѣкъ здоровъ, тогда имѣетъ чувство одно, а въ болѣзни другое. Въ Египтѣ болѣзни и чувства иныя, нежели въ Колѣ и при устьѣ рѣки Оби. Жаръ и стужа великое надъ человѣкомъ дѣйствіе имѣютъ; кто мо- жетъ сказать точно, какое? Того за знающаго признавать не отре- чемся, лишь бы не объявил ъ притомъ, что все знаетъ! * * Отъ дьячка изъ книгъ. Лапы всѣхъ звѣрей кончаются копы- томъ, какъ у коровы иди лошади, или ногтями, какъ у собаки; но не однѣ лошади лягаютъ и не однѣ собаки царапаютъ. Львы, слоны и иные звѣри не могутъ жить, аки человѣкъ, во всѣхъ разныхъ клима- тахъ, но человѣкъ живетъ вездѣ. Онъ одинъ, сказываютъ, будто и скуку знаетъ. Вѣроятно, что предки наши менѣе скуку знали, нежели мы: отецъ мой, бывъ попомъ, отъ скуки всегда ложился спать. Я другого сложенія — меня скука заставляѳтъ думать.