Годы перелома

420 проса, этого коренного вопроса не только современности. Потому что, пока не будетъ рѣшенъ вопросъ о достойномъ существованіи цѣлой половины рода человѣческаго, онъ, какъ гири на ногахъ, будетъ мѣшать дальнѣйшему ходу впередъ. А рѣшить его можетъ только сама женщина, и никто ей въ этомъ помочь не въ силахъ. Напрасно поэтому такъ раздражается жена доктора въ очеркѣ г. Вересаева. „Интеллигентъ мягкотѣлый“, ругаетъ она своего мужа. „Присосутся къ женщинѣ, какъ пауки, и сосутъ, и высасываютъ умъ, запросы, всю духовную жизнь", — бросаетъ она безпощадное обвиненіе по адресу всѣхъ мужчинъ. Такъ ли, однако? Было ли что высасы- вать, эти самые запросы и духовная жизнь? А если и были, то почему же она позволила ихъ высосать? Глядя на ея дѣвичыо карточку, снятую на голодѣ, гдѣ наша докторша славно поработала, и воспоминаніями о томъ времени молодить свою сѣрую жизнь, — Ширяевъ тоже задается по- чти такимъ же вопросомъ: „вѣдь были же у нея эти ясные, славные глаза... Обманывала ли ими жизнь, или тутъ по- гибло то, что не могло и не должно было погибнуть?" Мо- жетъ быть, инымъ это покажется жестоко, но мы думаемъ, что не было, и что тутъ ничего въ сущности цѣннаго не погибло. Были, пожалуй, мечты, преувеличенная оцѣнка себя, столь свойственная молодости вообще, когда „міръ кажется тѣсенъ" и отъ накопившихся силъ кажется себѣ человѣкъ чуть не титаномъ. А только столкнулся съ горь- кой дѣйствительностыо — и титанъ превратился въ самаго обычнаго сѣраго нытика. Была, словомъ, обычная молодая иллюзія, но цѣннаго ядра, существа человѣческаго, гордой силы— не было. Такъ-то оно такъ, въ правѣ возразить намъ, но, можетъ быть, она пожертвовала этими силами мужу, дѣтямъ. Ахъ, сколько разъ приходится и читать, и слышать походя про ту или иную „жертву" семейной жизни, и всякій разъ намъ хочется сказать въ отвѣтъ: „Да нужна ли еще была эта жертва?" И позвольте спросить — кому? Начнемъ хотя бы съ мужа, съ этого злого „паука", — что же, сладко ему жи- вется? Онъ очень счастливымъ себя чувствуетъ оттого, что высосалъ запросы и все прочее? Отвѣтъ можетъ быть только отрицателенъ. Онъ-то больше всѣхъ, можетъ быть, несчас- тенъ, если только есть въ немъ хоть искра человѣчности и способности понимать чужія страданія. Разъ предъ нимъ жена-жертва, значить онъ — палачъ, а это во всякомъ слу- чаѣ сознаніе не изъ пріятныхъ. Да и выслушивать такія признанія, какъ выше приведенным, согласитесь — какое ужъ тутъ счастье? Выходить, стало быть, „пауку" жертва