Годы перелома

/ 422 ихъ въ сущности жаль, но и слезы, и жалобы ихъ — празд- ное занятіе. Отъ нихь ни имъ, ни окружающимъ не стано- вится легче. Только скучно и имъ самимъ, и съ ними. Не знаемъ, обратили ли наши читатели вниманіе въ повѣсти г. Тана „За океаномъ" на поразительное различіе въ томъ, какъ чувствуютъ себя въ Америкѣ переселившіяся туда интеллигентный женщины и простыя русскія бабы. Первыя въ буквальномъ смыслѣ изнываютъ въ тоскѣ и чахнутъ отъ неумѣнья, куда имъ приложить свои силы. Въ нихъ развиваются нездоровые аппетиты, ихъ дразнитъ рос- кошная жизнь болынихъ городовъ и онѣ незамѣтно для себя опускаются. Совсѣмъ иначе чувствуютъ и живутъ вто- рыя. Какъ-нибудь Авдотья или Ѳеня, у себя на родинѣ со- знававшая себя развѣ на одну ступень выше домашняго животнаго, тутъ развертываются въ человѣка. Начинается это не только съ повышенія простыхъ житейскихъ потреб- ностей, съ новыхъ привычекъ — лучше ѣсть, чище одѣ- ваться и быть какъ „всѣ“, но и сознательная человѣче- ская душа очень быстро оживаетъ. Подавленная у себя на родинѣ нуждой и приниженностью, душа женщины въ но- выхъ условіяхъ быстрѣе, чѣмъ мужчины, подымается и крѣпнетъ, какъ растеніе, выбившееся изъ-подъ снѣга. Жена рабочаго Уоольцева, врядъ ли мечтавшая дома о чемъ-либо, кромѣ того, какъ быть сытой и дѣтѳй накормить, здѣсь упрекаетъ мужа и его товарищей, почему они не устроятъ дежурствъ на островѣ, гдѣ временно задерживаются эми- гранты, чтобы помогать пріѣзжимъ: „насъ люди тоже вы- ручали!" Просыпается чувство товарищества, благожела- тельства и взаимной поддержки. Отчего же происходить это, что интеллигентная женщина, нѣкогда всю себя отда- вавшая голодающимъ, библіотекамъ и прочимъ высокимъ предметамъ, — здѣсь превращается въ даму, мечтающую о тысячныхъ нарядахъ и со злостью протестующую, когда на одну доску ставятъ ее съ прислугой. „Нѣтъ, скажите пожалуйста! Почему она лѣзетъ ко мнѣ въ подруги? Я со- всѣмъ иначе устроена. У меня другія потребности, другія мысли. Ей совсѣмъ не къ чему сидѣть со мною за однимъ столомъ". Вотъ какъ разсуждаетъ, можетъ быть, бывшая народница, во время оно кипѣвшая горячимъ желаніемъ „слиться съ народомъ", и не только кипѣвшая, а дѣйстви- тельно приносившая все въ жертву ради этого сліянія. Въ жертвѣ— въ этомъ вся разгадка. Жертва — это своего рода гипнозъ, опьянѣніе, подымающее ее до подвига, эту бѣд- ную русскую интеллигентную женщину. А здѣсь, въ Аме- рикѣ не надо жертвы, никто ея не проситъ, да и не при- метъ. Жизнь такъ устроена въ этомъ новомъ мірѣ, что