Годы перелома

432 прочимъ, утверждалось такое, единственное въ своемъ родѣ, правило: „Ежели кто на исповѣди духовному отцу своему нѣкое злое и нераскаянное умышленіе на честь и здравіе госу- дарево, наипаче же на бунтъ или измѣну объявить, то долженъ духовникъ донести вскорѣ о томъ гдѣ надлежитъ, въ ІІреображенскій приказъ или Тайную канцелярію. Ибо симъ объявленіемъ не порокуется исповѣдь и духовникъ не преступаетъ правилъ евангельскихъ, но еще исполняетъ ученіе Христа: обличи брата, аще же не послушаетъ, ио- вѣждь церкви. Когда уже такъ о братнемъ согрѣшеніи Господь повелѣваетъ, то кольми паче о злодѣйственномъ на государя умышленіи" (стр. 159, янв. „Вопросы Жизни"). Это правило было примѣнено въ дѣлѣ царевича Алексѣя. „Алексѣй понялъ, что о. Варлаамъ нарушилъ тайну испо- вѣди, — и вспомнилъ слова св. Дмитрія Ростовскаго: „Если бы какой государь или судъ гражданскій повелѣлъ и силой понуждалъ іерея открыть грѣхъ духовнаго сына и если бы мукой и смертью грозилъ, — іерей долженъ умереть паче и мученическимъ вѣнцомъ вѣнчаться, нежели печать испо- вѣди отрѣшить". Съ тѣхъ поръ это знаменитое правило Регламента такъ и осталось, въ противность ученію церкви о святости таин- ства исповѣди. Но Ѳеофанъ пошелъ въ своемъ усердіи еще дальше, доказывая, что „всѣ люди Россійскаго царства, не только мірскіе, но и духовные, да имѣютъ имя самодержца своего, благочестивѣйшаго государя Петра Алексѣевича, яко главы своей и отца отечества, и Христа Господня". Дальше идти было нельзя даже и такой „главѣ разумной", какъ Ѳеофанъ. Онъ надолго начерталъ путь, по которому духовенство шло до сего дня и продолжаетъ идти. „И какъ одно дѣло — воинству, другое гражданству, и врачамъ, и купцамъ, и мастерамъ различнымъ, такъ и пастырю, и всѣ духовные имѣютъ собственное дѣло свое — быть служите- лями божіими, однако же покорены суть властямъ держав- нымъ". Въ романѣ г. Мережковскаго прекрасно обрисована не- красивая роль, какую при Петрѣ играло высшее духовен- ство въ его борьбѣ съ расколомъ. Освящая своимъ автори- тетомъ всѣ ужасныя мѣры того времени, Ѳеофанъ создалъ и тотъ лицемѣрный языкъ, какой установился тогда оффи- ціально. „Съ противниками церкви поступать надлежитъ съ кротостью и разумомъ, а не такъ, какъ нынѣ, жесто- кими словами и отчужденіемъ", что въ переводѣ на языкъ дѣйствительности означало — преданіе упорствующихъ въ руки властей предержащихъ, „по многомъ убѣжденіи съ