Годы перелома

452 шинство, то лишь благодаря скорому бѣгству мужа что дало имъ свободу и возможность вновь попытать счастья. Другіе несчастливцы кончаютъ иначе, какъ подпрапор- щикъ Гололобовъ или сумасшедшій и докторъ въ очеркѣ „Смѣхъ . Эти трое безличностей помѣшались отъ страха смерти. Представ имъ себѣ такого Гололобова, какимъ онъ очерченъ въ разсказѣ: почти мальчика, плохо развитаго но склоннаго къ рефлексіи и богомольнаго. Жизнь моно- тонная, день въ день, безъ выдающихся интересовъ и осо- баго содержанія. Скучно, тускло, сѣро. И понятнымъ стано- вится начинающій мучить его вопросъ о безцѣльности жизни и неизбѣжности смерти. „Каждый человѣкъ долженъ думать 0 смерти, потому что положеніе каждаго человѣка есть по- ложеніе приговореннаго къ смертной казни“. Такъ гласить первое заключеніе, выведенное бѣднымъ подпрапорщикомъ изъ своего и общаго опыта. „Я не хочу умирать, но умру. По мнѣ есть желаніе жить, и- весь я приспособленъ къ жизни, а все-таки я умру. Это и насиліе, и противоесте- ственно . Противъ этого закона природы ничего не подѣ- лаешь, а потому не лучше ли, не дожидаясь, когда природа выполнить свой приговоръ, самому покончить съ собой? Но в дь это будетъ насиліе надъ самимъ собой", — возражаетъ 1 ололобову слушающій его странныя изліянія докторъ. „Нътъ, отвѣчаетъ подпрапорщикъ. Это будетъ насиліемъ моего духа надъ природой... Духъ мой есть именно я, а тѣло только случайное помѣщеніе, не больше... Если бы тѣло мое было именно я, то я бы остался жить Смерть не была бы тогда приговоромъ къ казни: вѣдь и послѣ смерти моей тѣло останется. Тѣло есть вѣчно... Это фактъ: я умру, тѣло распадется на атомы, атомы сложатся въ какую-нибудь иную форму, но сами не измѣнятся, и ни одинъ не исчезнетъ. Можно даже допустить, что комбинація когда-нибудь по- вторится, и будетъ таже форма. Это пустяки... Духъ умретъ... исчезну. Будетъ ли потомъ мой духъ святымъ въ раю, или грѣшнпкомъ въ аду, или переселится въ другое суще- ство, я, именно я, мои пороки, привычки, смѣшныя и пре- красный особеноости, мои сомнѣнія, мой умъ, моя глупость мой опытъ и мое незнаніе, все то, что было именно подпра- порщикомъ пѣхотнаго полка, человѣкомъ Гололобовымъ все исчезнетъ. Будетъ, что угодно, но не Гололобовъ". Эта безотрадная философія заражаетъ другого такого же несчастливца, доктора, онъ поддается ей и чуть съ ума не сходить въ одинокую, глухую, темную ночь. „И какой идіотъ думаетъ о томъ, какъ лучше и честнѣе и умнѣе жить, когда надо думать о томъ какъ ужасно умереть?" — со зло- бою восклицаетъ онъ. Но въ томъ то и дѣло, что и Голо-