Мои воспоминания. Том I (до 1881 г.)

— 372 — наказаніе не особенно строгое: ограничились тѣмъ, что ее попросили попутешествовать. Самъ я не могъ уже быть на принесеніи поздравленій въ Зимнемъ дворцѣ: на то слишкомъ подвину- лась моя болѣзнь. Но, судя по разсказамъ при- сутствовавшихъ, эти поздравленія — странно зву- читъ это слово по поводу опасности, которой подвергся Государь— большой сердечностью не отличались. У публики, даже у придворной, видно, притупились нервы. Два дня спустя у Ф. А. Левшина, на засѣданіи «элипсиса», я встрѣтилъ А. Я. Куломзина, бывшаго тогда товарищемъ министра государственныхъ имуществъ, и спро- силъ у него, какъ онъ объясняетъ себѣ порази- тельное хладнокровіе общества въ виду опасности, грозящей ему самому. Отвѣтъ Куломзина стоить записать. — Настоящаго антагонизма между нами и революціонерами нѣтъ, вотъ въ чемъ дѣло, — ска- залъ онъ. — Непрерывная цѣпь связываетъ людей самыхъ благонамѣренныхъ съ заговорщиками... А. Н. Куломзинъ былъ совершенно правъ. Оппозиціонный духъ чувствовался въ самой пра- вительственной средѣ. Люди, слегка задѣтые ка- кой-нибудь оффиціальной безтактностью, либо недовольные системой классическаго образования, бранили правительство огуломъ, совершенно за- бывая, что все ихъ еуществованіе съ этимъ пра- вительствомъ связано. Даже тѣ, которымъ не на что было жаловаться, и которые только смотрѣли