Мои воспоминания. Том I (до 1881 г.)

— 393 — по рожденію, но іезуитами по профессіи. Это были 0. Гагаринъ и 0. Балабинъ, обращенные въ лоно Римской церкви еще въ сороковые годы извѣстною г-жей Свѣчиной. До перехода въ ка- толицизмъ они были попросту свѣтскими людьми,, искавшими, какъ мнѣ говорили Гагаринъ, свѣта истинной вѣры, между тѣмъ какъ православіе имъ давало одну бездушную обрядность. Ихъ поразили контрастъ между живою ревностью по- сѣтителей салона г-жи Свѣчиной, съ аббатомъ Лакордэромъ во главѣ, и равнодушною холод- ностью русскихъ. — Очень васъ успѣли возстановить противъ іезуитовъ? — спрашивали меня неоднократно О- Гагаринъ: — и очень они, по вашему, страшные люди? Страшными они не глядѣли нисколько. Гага- ринъ производили впечатлѣніе маститаго повѣсы, сохранившаго наклонность къ легкомысленному остроумію XVIII в. Они солоно шутили, любили двусмысленные разсказы и не смотря на духов- ный сани были не совсѣми удобными собесѣд- никомъ въ присутствіи молодыхъ дѣвушекъ. Странное у него было сходство съ типоми фран- цузскихъ Бурбоновъ. Разсказывали мнѣ, что надъ его совѣстыо тяготѣло воспоминаніе о его не совсѣмъ красивомъ участіи въ трагической судьбѣ Пушкина. Бъ евоихъ мемуарахи на это намекаетъ и гр. Соллогубъ, знавшій Гагарина близко. Но трудно было этому повѣрить, судя по безпечной