Характеристика известных русских судебных ораторов

62 — 'ѣхать-то къ ней было опасно мнѣ. Зло, сдѣланное мнѣ многими, было такъ велико, что, несмотря на незлопамятность и способность быстро забывать обиды, я не могъ простить этого. Я поклялся отомстить (Клара это знаетъ), а загѣмъ разду- малъ и рѣшился лучше язбѣгать встрѣчъ. Молчаніе Клары сдѣлалось для меня яс- нымъ. Съ горечью сознавшись, что мнѣ и слѣдовало этого ожидать, я махнулъ на все рукой п запилъ. Пялъ и не думалъ о будущемъ. Мнѣ стало все равно. Мысль о самоубійствѣ чаще п чаще наполняла меня. Такъ и рѣшидъ: буду нить, пока есть на что, а тамъ и сдохну!.. Но вышло иначе. Явилась надежда и цѣль“. Рѣчь А. С. Андреевскаго. Постараюсь, гг. присяжные заседатели, в ъ теченіе моей защиты, развить ирѳдъ вами, въ чемъ собственно заключается особенный интересъ этого дѣла. А теперь, прежде всего, я желалъ бы пойти навстіэѣчу вашему состраданію къ убитой и ни въ чемъ не разой- тись съ вашими чувствами. Действительно, сердце переворачи- вается, когда вспомнишь объ этомъ ужасномъ зарезаніи молодой женщины! Мы знаѳмъ о покойной, что это была молодая, миловид- ная мещаночка, жившая своею тихою жизнью. Была она горничной, попала въ любовницы къ женатому буфетчику, родила ребенка, ■отвезла его въ воспитательный домъ, причемъ, по дороге, сломала себе руку, отлежала въ больнице, жила на Иороховыхъ заводахъ весьма бФдно вместе съ своимъ маленькимъ братомъ, любила свою мать и, среди своей неказистой жизни, сохранила, однако, све- жесть, бодрость и ту привлекательность обращенія, которыя сразу подкупили въ ея пользу подсудимаго. Въ эту тихую жизнь вдругъ ворвалась бурная личность Иванова — и черезъ неделю со дня первой встрёчи Настасья Назаренко была уже казнена! Ну, не жестокое-ли, въ самомъ деле, это кровопролитіе? Да, жестокое, но... и не странное ли въ то же время? — Во всякомъ случае, мы встречаемся съ событіемъ, достойнымъ изученія. Произошло столкновеніе двухъ лшзнѳй. О жизни Настасьи На- заренко, кроме того, что мы сказали, кажется, и сказать больше нечего. Но жизнь и личность Иванова гораздо сложнее. Если, по нашему мненію,. его расправа съ покойной Настасьей была не- измеримо-суровою и произвольною, то почему же, спрашивается, онъ такъ легко пошелъ на эту расправу? ІЗотъ въ этомъ-то и за- ключается особенный интересъ этой любовной драмы. Здесь какъ будто доведено до величаишѳй своей чистоты кровавое правило нашего времени: „не любишь меня, какъ я того желаю, — такъ ■отправляйся же на тотъ светъ“. Ивановъ даже такъ и сказалъ, вонзая ножъ въ Настасью: „ Гакъ умри-же несчастная!u И быстрота всей Т2эагѳдіи поразительная: всего только неделю знакомъ съжен- щиною, еще и не обладалъ ею и — уже убилъ! Кроме, такъ сказать, оперативной чистоты этого случая, и самая личность подсудимаго глубоко поучительна. Онъ находится какъ разъ на той любопытной границе между нормальнымъ и не- нормальными человекомъ, на которой все заблужденія страстей обыкновенно получаютъ свое самое сильное и яркое выраженіе. Онъ будто іИзликомъ взятъ изъ самыхъ страстныхъ романовч, на-