Характеристика известных русских судебных ораторов

66 — валъ! 11 ... Переписка молодыхъ людей подтверждаетъ эту необычай- ную воздержанность Иванова, его силу воли надъ собою, его страхъ передъ довѣріемъ чистой дѣвушки. Въ одномъ изъ своихъ посл'Ъд- нихъ писемъкъ Иванову Клара, совсѣмъ по-дѣтски, проситъ Иванова сказать ей: „чистая ли она еще дѣвушка или нѣтъ“? А. Ивановъ, также въ одномъ изъ своихъ послѣднихъ писемъ, — вч> которыхъ вообще и всегда называетъеенеиначе, какъ „чистою 11 — спрашиваетъ Клару съ полными спокойствіемъ совѣсти: „что я требую отъ тебя, кромѣ чистой любви? — и тутъ же добавляетъ (такъ можетъ сказать -не обольститель, готовый сбыть свою жер- тву другому, а только — человікъ, сознающій свою невинностьпередъ чистою дЕвушкой): „если бы ты нашла человѣііа, котораго бы я счелъ тебя достойными, я окопчилъ бы ваше счастье 11 . — Думаю, что такихь примѣровъ господствасилы духовной надъ силою жи- вотной едва ли много сыщется въ наше время. Но почему Клара осталась только невѣстою? Почему не состо- ялся бракъ? Трудно встретить болѣе любопытную психологическую тему, какъ взаимное тяготѣніѳ этихъ двухъ натуръ Иванова и Клары, и трудно вообразить болѣе трогательную и тонкую драма- тическую преграду, какъ та, которая мѣшала ихъ окончательному сближенію. Между ними произошло следующее. Все, что есть въ Ивановѣ тѳорѳтически-благороднаго — въ глубинѣ его испорченной, буйной и безпутной натуры — все это въ немъ ясно почувствовала и навсегда беззавѣтно полюбила эта задушевная, чистая сердцемъ, дѣвушка. И онъ, въ свою очередь, это понялъ; онъ проникся къ нейглубочайшею благодарностью и неясностью, и пожелалъ во что бы то ни стало сдѣлать ее истинно-счастливою. Было одно время, въ самомъ началѣ, когда, впервые убѣдившись въ ея любви, онъ какъ будто на себя понадѣялся: бросилъ пить, началъзаниматься блистательно, пошелъ въ гору по службѣ, но... его несчастныя свойства сдѣлали-таки свое дёло. Онъ сталъ замечать, что его го- рячность, гордость, вообще какая-то роковая шероховатость, непо- кладистость и безпутство стали брать верхъ: вокругъ него распло- дились враги; пошли интриги, доносы, оскорбительный напрасный судъ и — опять водка, пренебрежете къ дисцишшнѣ, а затѣмъ — разжалованіе въ разрядъ штрафованныхъ, т. е. конецъ всях-саго хорошаго будущаго. А Клара все по прежнему его любила и все ему прощала: только она одна. И т г Ъмъбожбе онъ благоговѣлъ передъ нею и не смѣлъ завладеть ея судьбой. Въ немъ было какое-то горькое созяаніе, что онъ слишкомъ черенъ для ея голубиной чи- стоты; онъ какъ бы чуялъ невидимую силу, охранявшую Клару: что-то не подпускало его къ ней. Сверхъ того, чисто-житейскія соображенія его пугали: Клара была бѣлоручка, ничѣмъ бы не могла заработывать съ нимъ хлѣбъ, не годилась въ хозяйки къ чернорабочему. Ея родные также не одобряли этого брака. Въ последнюю разлуку (Клара осталасьу родныхъ въ Ревелѣ, а Ивановъ, потерявъ службу, опредѣлился слесаремъ на Пороховые заводы въ Петербург^) до Иванова доходили слухи, что Клару прочатъ замужъ за пожилого, но состоятельнаго человѣка. На его три послѣднпхъ письма Клара не отвѣтпла. Теперь мы знаемъ )