Очерк истории русской женщины

— 147 — эти слезы отчаянія, эти вопли о неизбѣжной долѣ женщины не умолкаемо оглашаютъ собою русскую землю впродолженіе долгихъ столѣтій. Вотъ какъ выражается, напр., эта поэзія отчаянія въ слѣ дующей малорусской пѣснѣ: , <Чы я въ дузи не кадына буда, Чы я въ лузи не червоная росла? Взялн мене подомалы И въ цучечки повязалы: Така доля моя! Чы я въ поли не пшеныця була, Чы я въ поли не зеленая росла? Взялы мене та-й позкалы II въ снопшсы повязалы: Така доля моя! Чы я въ батька не ды'тыиа була, Чы я въ батька не кохэлая роела?' Взялы мене повинчалы И свитъ мыни завязалй: Така доля моя! Чы не було ричкы утонытась мыни, Чы не було кращаго полюбытысь мыни? Булы ричкы, — позсыхалы, Були кратцп, — повмыралы: Така доля моя!> По нельзя сказать, чтобы одно отчаяніе наполняло собою душу женщины. Она горько плакала о своей долѣ, протестовала противъ насилія, мстила нелюбимому мужу порокомъ и нреступленіемъ; она, какъ въ одной малорусской пѣснѣ, умоляла отца или мать „не разлучать ее съ милымъ и не выдавать за немилаго, вѣдь не вамъ съ нимъ жить“. Этотъ протестъ не оставался безъ резуль- татовъ, и въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ, напр., въ нижегородской губерніи, въ случаѣ упорнато несогласія невѣсты на бракъ, отка- зываютъ жениху. Бъ Малороссіи при сватаньи невѣсты отецъ спра- шиваетъ ее: дюбитъ-ли и пойдетъ-ли она за такого-то? Въ нѣкото- рыхъ малорусскихъ мѣстностлхъ родители невѣсты, цѣлуя.икону, далее присягаютъ торжественно въ томъ, что они не принуждаютъ своихъ дѣтей къ бракосочетанію. Народная жизнь выработала и