Очерк истории русской женщины

эманципацщ пошла съ небывалою прежде живостью, и успѣхъ от- носящихся сюда сочиненій наглядно свидѣтельствуетъ объ успѣхѣ самой идеи. Статьи о жевщипахъ Михайлова и покойной г-жи Милль, „О Подчиненіи Женщины “ Дж. Стюарта Милля, имѣв- шее въ два года четыре изданія, трудъ пишущаго эти строки („Истории. Судьбы Женщины"), успѣхъ котораго превзошелъ скрои- ныя надежды автора, и много другихъ сочиненій пропагандирова- ли идеи свободы и равноправности между всѣми образованными женщинами. Крестьянская реформа, сообщившая новое направленіе всей экономической жизни народа и поставившая общество въ но- выя условія, содѣйствовала развитію эмандипаціонныхъ стремленій тихъ царядъ, смѣнявшихъ ее. Во мпѣ упоеніе созерцапіемъ красоты, которое было въ Афродитѣ. Во мнѣ благоговѣніе передъ чистотою, которое было въ „Непорочности “. <Но во мнѣ все это не такъ, какъ было въ пихъ, а полніе, выше, сильнѣе То, что было въ Шепорочности», соединяется во мнѣ съ тѣмъ, что было въ Астартѣ, и съ . ті.мъ , что было въ Афродитѣ. И, соединяясь вомпѣ съ другими силами, каждая изъ этихъ силъ становится могущественнѣе и лучше отъ союза. Но больше^ еще гораздо больше могущества и прелести дается каждой изъ этихъ силъ тѣмъ повымъ, что есть во мнѣ, чего не было шг въ одной изъ прежнихъ царицъ. Это новое во мнѣ, чѣмъ я отличаюсь отъ тѣхъ,— равноправность лгобя- щихъ, равное отнопіеніе между ними, какъ людьми, и отъ этого одного иоваго все во мнѣ много, о, много прекраснѣе, чѣмъ было въ нихъп. «Оіь равноправности и свободы, и то мое, что было въ прежнихъ царицахъ, получаетъ новый характеръ, высшую прелесть, прелесть, какой не знали до ме- ня, передъ которой ничто все, что знали до меня». «До меня не знали полнаго наслажденія чувства, потому что безъ свободнаго влеченія обоихъ любящихъ пи одинъ изъ пихъ не имѣетъ свѣтлаго упоенія. До меня не знали полпаго наслажденія созерцаніемъ красоты, потому что если кра- сота открывается не по свободному влеченію, нѣтъ свѣтлаго уноенія ея созер- цаніемъ. Безъ свободнаго влеченія, и наслажденія, и восхищенія мрачны предъ тѣмъ, каковы они во мнѣ». <Мол непорочность чище тон «Непорочности», которая говорила только о чистотѣ тѣла: во миѣ чистота сердца. Я свободна, потому что во мнѣ нѣтъ об- мана, нѣтъ притворства: я не скажу слова, котораго не чувствую, не дамъ по- цѣлуя, въ которомъ нѣтъ еимпатіи». «Если хочешь одшімъ словомъ выразить, что такое я, это слово-равноправ- ность, равенство. Безъ него наслажденіе тѣломъ, восхищепіе красотою, скучны мрачны, гадки; безъ пего нѣтъ чистоты сердца, есть только обмаиъ чистотою тѣла, Изъ пего, изъ равенства, н свобода во мнѣ, безъ которой нѣтъ мемя>. — 228 —