Очерк истории русской женщины

— 20 — щины привозятъ соху и запрягаютъ въ нее эту голую бабу; по- томъ начинается троекратное опахиванье вокругъ села, причемъ сопровождающая толпа держитъ въ рукахъ лучины, или горящіе пуки соломы. Впереди несутъ иконы. Затѣмъ ѣдетъ старуха на номелѣ, въ одной рубахѣ и съ. распущенными волосами; за нею двигается соха, а за сохой дѣвка, съ кузовомъ собраннаго со всѣхъ домовъ разнаго зернового хлѣба, который она сѣетъ по цролагаемой бороздѣ. Слѣдующая за тѣмъ толпа пляшетъ, вертит- ся, кривляется, размахиваетъ по воздуху принесенными орудіями, бьетъ въ тазы, чугуны, заслонки, косы, свиститъ, хлопаетъ кну- тами. Останавливаясь передъ каждымъ дворомъ, бабы^ и дѣвки стучатъ въ ворота и бѣшено кричашъ: „бей, сѣки, руои смерть, сгинь, пропади, черная немочь; запашу, заколю, загребу, засѣку, замѣту!“ При этомъ поются разныя заклинательныя пѣсни. Бла- годѣтельное вѣдовское значеніе женщины выражалось такимъ об- разомъ въ ея содѣйетвіи къ избавленію отъ разныхъ частныхъ и общественныхъ золъ и напастей. Независимо отъ этого, подобно своей богинѣ Землѣ, женщина въ первобытной жизни была пред- ставительницею человѣческой любви, благотворительности и мира. Материнская любовь, служащая первичною формою всѣхъ разви- вающихся впослѣдствіи гуманныхъ чувствованій, всегда представ- ляется сильнѣе, глубже и беззавѣтнѣе любви отцовской. Равнымъ образомъ, первобытная женщина изображается гораздо сострада- тельнѣе мужчины и къ чужимъ людямъ. Эта сострадательность и сердечная мягкость простираются до того, что, въ русскихъ сказкахъ, сидящіе въ жилищѣ чорта его бабушка, мать или се- стра, въ болыпинствѣ случаевъ оказываются благосклонными къ странствующему герою, прячутъ его отъ чорта и помогаю гъ ему въ нуждѣ. У германцевъ женщина называлась „ткущею миръ“; у всѣхъ народовъ, въ первобытную эпоху ихъ исторіи, она слу- жила дѣлу человѣколюбія и упрочивала своюіъ вліяніемъ благо- денствіе п спокойствіе какъ семьи, такъ и общества. То же са- мое видимъ мы и въ жизни древнихъ славянъ. По древнему пра-