Очерк истории русской женщины

к — 58 — уже въ могилѣ. Со старинной точки зрѣнія, убѣжденія и мііѣнія отца были нравственно -обязательными для всего его потомства. Составъ членовъ семейства мѣнялся вслѣдствіе смертности и на- рожденія, но юридическая личность семьи оставалась безсмертною и духъ ея, выражавшійся въ праотческихъ традиціяхъ, должен- ствовалъ пребывать неизмѣннымъ. Каждый членъ стариннаго семейства былъ не лицомъ, а только составною частью коллективной личности — того семейства, къ кото- рому онъ принадлежалъ. Лицо совершенно поглощалось и подав- лялось семьей и родомъ. Вмѣняемость, какъ' нравственная, такъ и юридическая, носила родовой характеръ и за дѣйствія лица отвѣчало не одно оно, а вмѣстѣ съ своими кровными родствен- никами. Увѣщевая отца устроять домъ свой въ законѣ божіемъ, „Домострой" ’говорить: „если небрежевіемъ и нерадѣніенъ твоимъ ты самъ или жена твоя твоимъ ненаказаніемъ согрѣшитъ, или домочадцы твои, мужи и жены и дѣти, каковъ грѣхъ сотво- рять, — брань или блудъ или татьбу 'или другое зло, — то всѣ вы вмѣстѣ по дѣламъ своимъ пріими : *ё, зло сотворшіе — муку вѣчную, а добро сотворшіе и иже съ тобою вкупѣ — жизнь вѣч- ную“. Идея такой круговой семейной отвѣтственности проникала собою и юридическую жизнь народа. Вплоть до уложенія царя Алексѣя дѣти и жены отвѣчали за долги своихъ отцовъ и му- жей; у дѣтей вора и измѣнника конфисковалось имущество; раз- бойники выдавались „на потокъ и разграбленіе", а преступники вообще посылались въ ссылку и заточеніе вмѣстѣ съ своими же- нами и дѣтьми; несостоятельныхъ должниковъ били на привежѣ палками, и если даже нослѣ этого они не могли уплатить своего долга, то ихъ заставляли продавать свое семейство, отъ жены до нослѣдняго ребенка, пока они „не уплачивали всего долга до ко- пейки; если помѣщикъ убивалъ крестьянина другого владѣльца, то послѣдній бралъ изъ имѣнія убійцы лучшаго крестьянина съ женою и дѣтьми, вовсе не спрашивая о желаніи ихъ идти къ другому господину; въ случаѣ бѣгствд крестьянина, бросали въ ■