Преемники Петра

— 163 — судка. Онъ раз сказ алъ все, что знадъ объ исторіи под- дѣльнаго завѣщанія Петра II, и даже то, чего не зналъ, и Анна, наконецъ, нашла предлогъ удовлетворить свою нена- висть. Въ началѣ 1739 г. Василій Лукичъ, Сергѣй и Иванъ Григорьевичи, Василій и Михаилъ Владимировичи присоеди- нились къ своему двоюродному брату въ Шлиссельбургской крѣпости. Сергѣй, успѣвшій въ это время устроить свои дѣла, благодаря ловкости, былъ только-что назначенъ послаиникомъ въ Лондонъ. Прощальная аудіещія, для которой императрица все не находила времени, отсрочила его отъѣздъ и тѣмъ погубила его. Дѣло на этотъ разъ велось лично Остерманомъ. Пара утокъ, поднесепныхъ Алексѣю Долгорукому несчастной вдовой, фигурировали въ числѣ главпыхъ обвиненій! Приго- воръ, произнесенный 31 октября 1739 года, присуждалъ Ивана Долгорукаго къ четвертованію и отсѣченію потомъ го- ловы, Василія, Сергія и Ивана Григорьевичей къ простому отсѣченію головы. Василій Владимировичъ и его брать Ми- хаилъ, осужденные также на смерть, добились ходатайства о помилованіи нередъ государыней. 6 ноября, за два дня до казни, осуждепныхъ снова допрашивали съ пытками о со- стоявшемся въ 1730 году заговорѣ основать республику. Иванъ Алексѣевичъ продолжалъ утверждать, что онъ совер- шенно ничего не знаетъ. Сохранилась легенда о его геройскомъ мужествѣ, которое онъ доказалъ во время казни, происходившей въ Новгородѣ. Говорятъ, что онъ до конца читалъ молитвы, дѣлая только ударенія, когда ему ломали руки и ноги. Въ разсказѣ нѣтъ ничего невѣроятнаго, въ виду многочисленныхъ примѣровъ, сохраненныхъ изъ тогдашнихъ временъ, о подобной силѣ воли у казнимыхъ, но подробности, кажется, не вѣрны. „Такой неожиданный, такой страшный страдальческій ко- нецъ“, писалъ внукъ казнепнаго, князь Иванъ Мйхайло- бнчъ , въ своихъ еще неизданныхъ запискахъ, „искупаетъ трѣхи его юности, и кровь его, поливъ землю Новгорода, древней колыбели русской свободы, должна примирить съ его памятью всѣхъ враговъ нашей семьи". Несчастная семья нмѣетъ тѣмъ больше права на это сннсхожденіе, что она была сурова сама къ себѣ. Одинъ нзъ братьевъ Ивана,