Преемники Петра

въ умственномъ отношеніи и лѣнивой бъ физическомъ, цѣлый день проводящею въ постели въ мечтахъ или за чтеніемъ романовъ. Одно воображеніе ея рано развилось вслѣдствіе чтенія. Однако, очень набожная, новая регентша ставила образа во всѣ углы своихъ комнатъ, слѣдила за тѣмъ, чтобъ вездѣ передъ иконами были зажжены лампады, а впослѣд- ствіи, въ ссылкѣ, предавалась благочестивымъ занятіямъ, въ сообществѣ двухъ пѣвчихъ и пономаря *). Ка.къ всѣ люте- ранскія принцессы, перешедшія въ православіе, она выказы- вала большое благочестіе и строго слѣдила за религіознымъ воспитаніемъ своихъ дѣтей, хотя ея супругъ продолжалъ ходить въ лютеранскую церковь. Не любя показываться публично, она уменьшила на- сколько возможно придворные выходы, рѣдко являлась на пріемахъ и отпустила большую часть служащихъ, въ такомъ изобиліи окружавшихъ ея тетку. Во дворцѣ скоро водвори- лась пустота и безлюдіе. Регентши почти не было видно, такъ какъ она не любила одѣваться и обѣдала обыкновенно вдвоемъ съ Юліей Менгденъ. Объ этомъ много болтали, увѣ- ряя, что фаворитка запрещала Антону-Ульриху входить въ спальню жены. Мардефельдъ, однако, опровергаетъ толки, ходившіе между его товарищами по дипломатическому корпусу. „Такъ какъ никто не можетъ понять причины сверхъ- естественной привязанности великой княжны къ Юліи, я не удивляюсь, что публика обвпняетъ эту дѣвушку въ пристра- сти къ вкусамъ знаменитой Сафо; но я не могу простить маркизу Ботта, облагодѣтельствованному регентшей, что онъ приписываетъ склонность этой принцессы къ Юліи тому, что послѣдняя — женоложица со всѣми необходимыми для того качествами... Это черная клевета, потому что она никогда такой не была: покойная императрица, изъ-за такихъ обвине- ний, повелѣла тщательно освидѣтельствовать эту дѣвушку, и донесеніе комиссіи было благопріятно для нея: она была настоящей дѣвушкой, безъ малѣйшихъ мужскихъ признаковъ. Значить подозрѣнія существовали давно. Однако, можно *) Карновичъ, Разсказы, стр. 265; Внутренняя жизнь Россійской Имперіи, I, 76.