Исторические бумаги, собранные К.И. Арсеньевым

О ЖИЗНИ И УЧЕНЫХЪ ТРУДАХЪ К. И. АРСЕНЬЕВА. 5 новеннымъ трудолюбіемъ, строгостью во взысканіяхъ, точностью въ исполнены собственныхъ обязанностей, и своими настоятель- ными требованіямй знанія заданныхъ уроковъ вынуждалъ, такъ сказать, уснѣхи. Всѣ студенты по его части знали что нибудь непремѣнно, и экзамены сходили всегда удовлетворительно. Вто- рый, Терлаичь, въ первое время увлекалъ всѣхъ своимъ красыо- рѣчіемъ, по послѣ одолеваемый лѣнью, прекратилъ онъ свое изустное преподаваніе и ограничился простымъ чтеніемъ Исторіи Милота. Я любилъ страстно исторію, но его чтенія и мнѣ наску- чивали. Я сталъ читать Гиббона, Робертсона, Юма, Фергюсона и другихъ и пріобрѣталъ познанія не отъ уроковъ преподавателя скучнаго, но отъ чтенія знаменитыхъ писателей. И теперь еще живо помню, какъ отвѣчалъ я во время частнаго проФессорскаго испытанія на вопросы, заданные мнѣ въ одинъ разъ о пуничес- кихъ войнахъ и въ другой — объ открытіи Новаго Свѣта: ровно по часу говорилъ я, и мои отвѣты въ оба раза производили восторгъ и даже удивленіе профессора и заслуживали всеобщіе, самые лестные отзывы товарищей — я выходилъ изъ класса какъ бы въ тріумфѣ. ПроФессоръ Германъ былъ не ровенъ въ своихъ лекціяхъ, иногда говорилъ какъ бы въ дремотѣ, иногда читалъ по своимъ нѣмецкимъ тетрадямъ, переводя ихъ самымъ дурнымъ русскимъ языкомъ. Иногда же, впрочемъ рѣдко, онъ какъ будто пробуждался отъ сна и, воспламенившись говорилъ превосходно, умно и назидательно; тогда и мы всѣ одушевлялись, поглощали каждое его слово и съ любовію внимали предмету новому, инте- ресному и съ такимъ одушевленіемъ и искусствомъ излагаемому. Къ сожалѣнію такія восторженный минуты находили на Германа весьма рѣдко. Дни, въ которые приходилъ къ намъ на уроки проФессоръ Болугьянскій были для всѣхъ насъ свѣтлымъ празд- никомъ. Съ восторгомъ бѣжалъ каждый изъ насъ въ классы, узнавъ о его прибьггіи; его одушевленный и умныя чтенія слу- шаемы были съ безмолвнымъ вниманіемъ; самыя отвлеченный умозрѣнія о капиталѣ , о потреблены, о банкахъ, о кредитѣ нисколько не утомляли силъ, напротивъ возбуждали самый высо- кій интересъ и любознательность. Болугьянскій, державшійся всегда кротко и вѣжливо, но съ большимъ достоинствомъ, былъ всеобщимъ любимдемъ студентовъ, а по отбытіи его изъ клас-