Исторические бумаги, собранные К.И. Арсеньевым

8 П. IIEKAPCK АГО, извѣстны. По всѣмъ наукамъ, которыми я занимался съ любовью, ироФессоры были довольны манерою моего изложенія , полнотою цитатъ, ясностью и вѣрностью моихъ сужденій и даромъ прено- даванія. На заданную мнѣ тему изъ эстетики: о нѣжномъ и сенти- ментальномъ, я нанисалъ разсужденіе и читалъ оное въ классѣ въ присутствіи Мартынова, который пришелъ въ такой восторгъ, что тууъ же объявилъ при всѣхъ, что такого основательнаго и пріятнаго чтенія ему никогда не удавалось слышать; особенно нравились ему приведенные мною кстати примѣры изъ нашихъ поэтовъ: Державина, Дмитріева, но болѣе всего — переведенный мною оды изъ Клопштока an Fanny и an Cidly». Въ концѣ 1810 года студенты института готовились уже къ выпускному экзамену. Неимѣвшіе надежды выдержать удовле- творительно послѣднее испытаніе стали поступать на мѣста учи- телей въ уѣздныхъ училищахъ. Вдругъ Арьсеньеву пришла въ голову мысль проситься въ уѣздные учители въ Нарву. По его объясненію, причинами къ тому были: во первыхъ, скука студенческой жизни; во вторыхъ «безразсудное», какъ выразился онъ самъ, желаніе научиться поскорѣе говорить по нѣмецки. Однако конФеренція института отказала въ этой просьбѣ, и въ декабрѣ того же года Арсеньевъ стоялъ въ числѣ четырехъ лучшихъ студентовъ, которыхъ назначено было отправить за границу. «Это назначеніе считалъ я, говорить Арсеньевъ, вер- хомъ благонолучія ; въ душѣ моей благословлялъ Бога за осу- ществленіе любимой мечты моей, съ которою я безмолвно носился въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ ! » . . . Но частыя въ тѣ вре- мена перемѣны во всемъ составѣ министерства народнаго про- свѣщенія, при чемъ предположения предмѣстниковъ и всѣ ихъ на- чинанія каждый новый министръ долгомъ считалъ представлять не только никуда негодными, но даже и вредными; также фи - нансовыя затрудненія тогдашней Россіи; наконецъ всеобщая въ Европѣ тревога отъ честолюбивыхъ замысловъ Наполеона — все это вмѣстѣ произвело то, что мечты Арсеньева о загранич- номъ путешествіи не осуществились. Въ юношескомъ увлеченіи, онъ тогда всю бѣду сваливалъ на Наполеона и, по собственному признанію въ запискахъ, ненавидѣлъ отъ всей души повелителя Франціи.