Исторические бумаги, собранные К.И. Арсеньевым

ІІРИКЛЮЧЕНІЯ ИОСАДСКАГО ЗУБАРЕВА, 1751 — 1756 г. г. 381 1756 году генваря 1 7 дня въ канцеляріи тайныхъ розыскныхъ дѣлъ въ присутствіи генерала аншеФа и разныхъ орденовъ кава- лера графа Александра Ивановича Шувалова, содержащемуся въ тайной канцеляріи арестанту Ивану Зубареву учиненный ему на показаніе арестанта Василья Ларіоиова въ тайной канцеляріп рас- просъ читанъ, причемъ ему, Зубареву, объявлено, что хотя опъ въ распросѣ своемъ и показываетъ, что будто бъ онъ показанному въ распросѣ отъ Ларіонова игумену ЕвстифѢю при старцѣ Макаріѣ, звоиарѣ Сергѣѣ Тихановѣ словъ такихъ , что онъ служилъ въ Россійской имперіи въ гвардіи, а братъ-де его въ той же россий- ской службѣ находится въ лейбъ-компаніи, и былъ-де онъ, Зуба- ревъ, посыланъ въ Пруссію съ письмами; и были-де у него тѣ письма зашиты въ сапожной стелькѣ; чтобъ они молились Богу о Иванѣ Антоновичѣ : онъ-де будетъ посаженъ въ Россіи на царство, и его-де, игумна, въ который монастырь пожелаетъ, учинить сни- скопомъ. А ему-де, Зубареву, нужно перебраться изъ польской границы въ Россію , то-де онъ Ивана Антоновича скрасть мо- жетъ, — не говаривалъ. Но сколько видѣть можно онъ, Зубаревъ, тѣ слова говорилъ, а нынѣ запирается напрасно, чего ради над- лежитъ ему, Зубареву, объ ономъ о всемъ показать конечно са- мую истину. И оный Зубаревъ говорилъ же , что-де подлинно всѣхъ тѣхъ словъ, о которыхъ на него Ларіоновъ показалъ, игу- мену Евстифѳю и никому не говаривалъ. А потомъ того жъ числа, по довольному еще увѣщанію, ви- нился и сказалъ, что озиаченныя-де всѣ слова , будучи за поль- скимъ рубежемъ, означенному игумену ЕвстифѢю онъ, Зубаревъ, говорилъ для того: Въ прошломъ 754-мъ году, иослѣ нраздиика Успенія Пре- святыя Богородицы, по побѣгѣ его, Зубарева, изъ сыскнаго при- казу, возымѣлъ онъ намѣреніе идти для жительства въ малорос- сійскія раскольническія слободы, и пришелъ въ томъ же годѣ по лѣту въ имѣющуюся близъ Стародуба раскольническую слободу, называемую Млинку, и, бывъ въ той слободѣ одну ночь, пошелъ въ другую раскольническую жъ слободу, называемую Митьковку, и, ночевавъ въ той слободѣ одну жъ ночь, пошелъ въ имѣющуюся близъ той слободы пустыню, называемую Ивановскую, гдѣ онъ, будучи три дня, по разговорамъ съ живущими въ той пустынѣ