Тверь в записках путешественников XVI-XIX веков

198 Т верская земля в первой половине девя тнадцатого века Кому ж взбредет на ум перешибать любовь и глядеть на слезы и тоску родимого дитя своего?» Тут не вытерпела и мать, чтоб не вмешаться в наш разговор. «Сохрани нас Бог! – говорила она, – быть разлуч- никами и злодеями наших детей; да ведь и священник прежде всего спрашивает: по любви ли друг друга выходят; без того и венца нет: любовь кольцо, а у кольца нет конца , – прибавила добрая старуш- ка. – В чьей груди сердце бьется, тот ему и господин. Дети наши, а воля у них своя: сердце само скажет, кого полюбит. Так говорили деды и отцы наши, а мы живем их умом и благословением». – В это время молодая рукодельница так заслушалась речей родительских, что руки ее будто задремали над делом; работа остановилась: булавки перестали прыгать по узору, и шум коклюшек затих. – Кому не слад- ко слушать про свою свободу? – «А бедность разве не пугает ваших невест?» – сказали мы, нарочно продолжая разговор. «И!.. – отвечал старик, покачав головою. – Где живет труд, там бедности места нет. Иной продает и с барышом, да ходит нагишом; а по-нашему, были б руки здоровы, так состроим и хоромы! Я за своею Алексашею взял в приданое только красоту девичью да ее русую косу, ан, смотри- ка, теперь и домком живем!.. Кто потеет на ниве да молится Богу в клети, тот с голоду не умрет: вить давно люди бают: голенькой ох! а за него Бог!» Так говорил наш добрый хозяин, и сердечная улыбка разглаживала морщины на лбу его. Мы смотрели на него во все глаза, не проронив ни одного слова. Казалось, что сам здравый рассудок бе- седовал с нами в лице сего почтенного отца земледельца. – Молодой разносчик, приставший здесь же несколько прежде нас на ночлег и всё время хранивший молчание, вдруг начал говорить: «И у нас, батюшка, в Замосковном краю, в замужестве нево- ли нет: коли сердце с сердцем слюбится, так от венца уж никто не отведет…» – «А ты сам женат ли?» – «Женат, батюшка!» – «И по любви?» – «Уж, конечно, по любви. Анюта, теперешняя моя жена, училась со мною в одной школе читать; мы еще из детства по- любили друг друга. Я посватался, отец спросил у нее: хочешь ли, дочь, за него? А получа в ответ: да! – он тотчас выкупил ее у господина за триста рублей да и выдал за меня. Ну, Ваня, говорил мой тесть: мне не жалко трех сотен; теперь дочь моя свободна, она хочет быть твоею, – возьми ее даром. Ты добрый парень, не богат, да что делать! Живи-ка смирненько, тяни ножку по одежке; где любовь да согласие, там и двор красен; был бы жив да не ленив, а богат будешь… Еще я знаю одного барина в Малороссии, – говорил разносчик, – который в слободе своей устроил славный порядок. Прежде богатые крестьяне выдавали дочерей своих только за богатых, а бедные должны были жениться на бедных, а потому богатство с богатством, а горе с горем