Тверь в записках путешественников XVI-XIX веков

206 Т верская земля в первой половине девя тнадцатого века доброе любящее меня сердце, на котором бы я могла успокоить стес- ненную вздохами грудь мою. Здесь, на этом мягком, роскошном ложе, я страдаю, как будто на терниях!.. Ах! Сжальтесь, дайте мне простую хижину, я покойнее усну на соломе…» В эту минуту проснулся ее муж и бросил на нее из одного глаза взор, может быть, и ласковый; но София вздрогнула и закричала от страху. – Сколько б услышали мы подобных и еще горестнейших жалоб, если б, став невидимкою, прило- жили ухо к дверям богатых спален некоторых вельмож, заключающих браки по одним расчетам честолюбия и корысти! Но окончим рассказ о судьбе неосторожной Софии. Неопытность и легкомыслие погубили ее. Как прелестный цветок, срезанный с корня и поставленный в воду в раззолоченный фарфоровый или хрустальный сосуд, час от часу блекнет, вянет и, наконец, пороняв все иссохшие листки свои, умирает, так увядала София среди всех блесков роскоши. Часто в путешествиях своих, останавливаясь в простых хижинах, она находила под соломенною кровлею не одну счастливую чету. При виде благополучных и в бедности супругов сердце ее возмущалось. Она же- лала бы сбросить с себя и сияние княжеского титула, и богатые наря- ды, одеться в рубище и жить в пастушеском шалаше только сам-друг с милым сердцу. Беспрестанное волнение чувств и скорбь, грызущая ее, повергли Софию в чахотку. Настала весна: снега, под которыми зима погребла природу, начали таять, и София таяла, как снега, ис- чезала, как они! Уже давно горькие слезы смыли румянец, игравший на щеках ее; угас небесный блеск в померкших голубых глазах, улыб- ка, озарявшая лицо, спорхнула навсегда с поблекших уст, и две пре- лестные ямочки – печати поцелуев любви – изгладились на иссохшем от грусти и болезни лице: одним словом, София приближалась к по- следней степени чахотки. Весна расцвела, на небе и земле; всё вос- кресло; – а София умерла! Первые весенние птички запели, и песнь их отозвалась уже над ее могилою!.. Князь, сделав великолепные по- хороны своей княгине и воздвигнув над прахом ее мраморный, золо- том украшенный надгробник, как будто ни в чем не бывав, помчался по свету искать утешения – невест. Но родители, сердечно любившие Софию, горько плакали над ее могилою. «Мы погубили тебя, милое дитя наше! – восклицали они. – Мы виновники твоей погибели. Ты, как ребенок, бежала к пропасти, за- крытой цветами. Долг наш был остановить тебя, но заблуждение осле- пило нас самих! Ах, мы думали, что богатый князь украсит, осыплет розами счастья каждую минуту твоей жизни. Но ты, бедная, невинная страдалица, вместо сладостных уз брака до самого гроба стеснялась веригами лютой скорби! Увы! супруг твой, бессмысленный богач, зла- тою косою подкосил все радости на пути твоей жизни; и ты, о не-