Тверь в записках путешественников XVI-XIX веков

75 Итак, успокоившись тем, стала я, батюшка, по обыкновению святым образам, хоть в темноте, молиться. Но как никто из алтаря не выходил и не слышно было никакого шума и шороха, то приди мне в голову закричать: «Кто в церкви?» Я удивилась, что никто мне не ответствовал; но подумав, что по- номарь, узнав меня по голосу, нарочно притаился и надо мною шутит, кричу в другой раз: «Слышь, кто в церкви?» – Но как и на сие никто не отвечал, то стала тогда находить на меня уже оторопь. Вы знаете, батюшка, что я всего на свете боюсь; однако я имела столько еще духа, что закричала еще раз и того еще громче: «Кто в церкви?» Но как и на сие не было ни ответа, и ни слуху ни духу, ни послушания, то мороз подрал меня уже по коже. Однако я все-таки еще думаю, что бездельник пономаришка надо мною издевается, как то иногда за ним и важивалось, и закричала опять: «Ну что ж такое, право? шутите ли вы, что ли, надо мною? и что ж это за шутка?» И в досаде пошла сама, чтоб заглянуть в се- верные двери в алтарь. Но что ж, батюшка, как я вдруг тогда оторопела, когда, порав- нявшись против дверей, увидела, что вместо показавшегося мне огня был то светящий прямо в волоковое алтарное окно месяц, которому при закате оного случилось придтить прямо против оного, и увидела, что в алтаре никого не было. Все члены мои тогда во мне вострепетали, а в голову, по пугливости моей, полезло и Господи что! Мне вообразились тогда и мертвецы- то, и всё и всё на свете; и тогда, не долго думая, бросилась я благим матом бежать из церкви в темную трапезу. Но что ж, батюшка! надобно ж было на ту беду второпях бежать мне так близко подле входа в трапезу, что зацепись я, окаянная, платьем своим за высунувшийся конец одной низкой и очень лепко стоящей у стены полки с наставленными на ней мужицкими образами. Я обмерла тогда, испужалась, и мне помстилось тогда, что ухватил меня либо мертвец, либо дух какой. Итак, не долго думая, ров-таки я что было мочи и сорвала тем со стены всю полку, и она загремела, упадая наземь. Это перестраща- ло меня еще того более, и вообразись мне и Бог знает что. Я, одурев даже от страха и испуга и в беспамятстве заво- пив ай! ай! ай! бросилась в трапезу искать дверей, но второпях не могла в темноте найти оных и стала шаркать руками по стенам. И вообрази себе, отец мой! как в трапезе все стены установлены были сплошь на полках образами, то, шаркая по оным в темноте, сорвала я еще одну полку, и образа полетели с превеликим стуком, А ндрей Т имофееви ч Б олотов . 1770