Тверь в записках путешественников. Вып.2

А лексей М ихайлови ч П етропавловский . 1852 357 во, ласково и весело, как в дни юности счастливой, – значит то же, что побывать в блаженном, райском состоянии после долговременного и томительного из него отсутствия. Поужинавши, пошли спать в боль- шой дом. Здесь всё по-прежнему: образа, картины, столы, стулья, всё в том же самом виде, в каком и прежде было; только средина дома осела, да матушки и бабушки тут не было. Первое желание мое было взглянуть из окон в сад, но ничего нельзя было в нем рассмотреть; ночной мрак всё слил в одну массу, только в конце сада вершины берез, возвышающихся над всеми деревьями и слабо освещаемых за- нимающеюся зарею, рисовали величественно-фантастические фигуры и придавали саду вид темного, внутри таинственного дремучего леса. Приготовлена постель, но я не лег на нее, а лег в гостиной комнате на любимый мой диван, на котором я всегда прежде спал, приезжая из Твери и Москвы. С ад домашний и его истори ч еское описание Помолившись Богу и легши на диван, думал я сам с собою. Почему сад наш нравится мне лучше, чем все сады в мире? Он невелик; сажен не с большим 500 квадратных занимает под собою; в нем нет ни из- вилистых дорожек, усыпанных красным песком, ни тенистых длин- ных аллей, какие обыкновенно мы видим в больших столичных садах; в нем только есть яблони, вишни, рябина, черемуха, береза, тополь, малина, смородина, крыжовник, орешник, да несколько гряд с ово- щами, да пруд небольшой; всё это составляет весьма обыкновенной сад. Отчего же я его люблю более, чем другие, гораздо обширнейшие и богатейшие сады? Оттого, может быть, скажут мне, что сад мой хотя и невелик, но имеет для меня цену, а и большие, да чужие сады в глазах моих не имеют никакой цены. Но я своего сада не променяю ни на какие сады в мире. Отчего же бы это было? – Оттого, что сад мой вырос в моих глазах; оттого, что каждое деревцо в нем или посея- но, или посажено мной самим или при моих глазах; оттого, что каждое деревцо в нем в молодости его мной самим или батюшкой Михаилом Матвеевичем было взлелеяно, нашими общими заботами было сбере- жено; оттого, наконец, что существо и жизнь этого сада неразрывно соединены с существом нашим, с моею собственною жизнью. Весьма приятно вспомнить историю сада. С самого начала младенческой моей жизни я вижу на том месте, которое теперь занимает западную полови- ну сада, несколько гряд с капустой, картофелем, а главное с морковью, бобом и сахарным крупным горохом – моим лакомством. За гряда- ми, сзади, зеленеет молодая березка, ровесница моя; на правой меже, западной, прозябают две чахлые, маленькие черемухи, твердой серой грунт земли не дает им ни пищи, ни приволья; в средине гряды – дикая, не выше аршина яблоня, также остановившаяся ростом в тощей