Тверь в записках путешественников Вып.3

26 После ужина, который делал честь Кутайсову, мы пошли взглянуть на свои комнаты. Кутайсов оказался на высоте, но Деланж превзошел самого себя. В ста пятидесяти верстах от Москвы, в затерянном краю на берегу Волги, в доме, двадцать лет стоявшем нежилым, мы неожиданно за- стали не только всё, что требуется для комфорта, но и настоящую рос- кошь. У себя в комнате в Елпатьеве я обнаружил все свои туалетные принадлежности из Петровского парка, от зубной щетки до тульского стакана и ложечки. Пока мы завтракали в Петровском парке, Деланж по приказанию Женни всё это упаковал и уложил в карету. Добавлю, что, когда я уезжал из Елпатьева, всё было упаковано так же, как и при отъезде из Петровского парка. Так что сегодня, 10 июля 1861 года, сидя за этими строками на другом конце Европы, на террасе палаццо Кьята-моне, я пью воду со льдом, слегка подкра- шенную неаполитанским самбуко, из того самого стакана, из которого я пил московский мед в Петровском парке и в Елпатьеве. На другой день на восходе солнца мы с Женни пробежались по парку и спустили со сворки на лужайке двадцать две борзых, о су- ществовании которых Нарышкин и не подозревал. В одиннадцать часов нас ожидала охотничья линейка; только в России я видел подобного рода экипажи, чрезвычайно удобные. Это длинная повозка с очень низкими скамейками, на которых сидят спиной к бор- там, как на империале наших омнибусов, четыре, шесть или даже восемь человек, в зависимости от длины экипажа, ширина же всегда одина- ковая, сколько бы ни было охотников. Он может проехать по любой дороге и благодаря небольшой высоте никогда не опрокидывается. В ту минуту, когда мы должны были тронуться в путь, на пороге дома показался миниатюрный охотник, на которого мы не рассчитыва- ли. Это была Женни, которая, никого не предупредив, заказала себе в Москве охотничий костюм наподобие наших и, с ружьем за плечами, явилась требовать своей доли в наших забавах. Нам нужно было проехать около версты. Охота началась при вы- езде из парка, и дичь, не потревоженная никем, кроме Семена, не пу- галась нас. Впрочем, этот уголок России, суровый к своим детям, не был обласкан природой и наделен особым плодородием. Я уже говорил, как мало здесь птиц, известно, что и плотность населения реже, чем в любой другой стране, за вычетом необитаемых широт. Этот всеобщий закон заброшенности распространяется и на дичь: ее здесь встречается значительно меньше, чем должно было быть. Правда, этот недостаток возмещается обилием волков: их здесь тысячи; и даже над Москвой