Тверь в записках путешественников Вып.3

338 первосвятителя русской церкви мог выступить перед царем в качестве печальника за обитаемых. «Что, отче святый, – пеняли ему многие, – новотворимое сие видиши, а молчиши?» Но если Борис начинал напо- минать собою Грозного, то Иов во всяком случае не был митрополитом Филиппом. «И совесть сердца его, – говорит биограф, – яко стре- лами устрелена бываше и не многий что сотворити, еже семена лукав­ ствия сеема видя и виноград Христова делатель сый, изнеможе, токмо ко Господу Богу единому взирая, ниву ту недобрую слезами обливаше. Быстр убо и строптив сей царь Борис и не хотя видети обличника себе». Этими последними словами биограф как бы старается изви- нить Иова, но он забывает, что покойный Иван Васильевич был еще быстрее и строптивее, и это не мешало архипастырям вроде Филиппа Колычева и вышеупомянутого Германа Полева без страха обличать его прямо в глаза. Когда появился в Польше Лжедимитрий, грамота, разосланная по всему Московскому государству, о том, что он не кто иной, как Гришка Отрепьев, была подписана Иовом; по его же распоряже- нию состоялся обряд торжественного проклятия самозванца. Но ничто не помогало; гроза надвигалась всё ближе и ближе. Борис был уже серьезно нездоров, и Иов, вероятно, начал сознавать, что добром дело не кончится; он вознамерился удалиться на покой. Сохранилась его прощальная грамота, в которой он, ссылаясь на старость и недуги, отрекается от патриаршества и выражает желание пребывать отныне в уединении. Но, по всей вероятности, делу этому не было дано хода; по крайней мере, по смерти Бориса Иов всё еще оставался на месте. Он не покинул своего престола даже после свержения и заключения под стражу молодого царя Феодора Борисовича. Костомаров делает даже предположение, не поклонился ли новому царю, наравне с дру- гими, «этот архипастырь, всегда уважавший силу и успех». Но с этим взглядом почтенного историка трудно согласиться. Во-первых, против такого предположения говорит вышеупомянутое желание Иова уда- литься с кафедры еще во времена Бориса. Во-вторых, прежние гра- моты патриарха, писанные и в Польшу и в Московское государство о Гришке Отрепьеве, и самое проклятие образовали слишком боль- шую пропасть между ним и новым царем, чтобы примирение было возможно. В-третьих, оправдывающим Иова доводом служит обстоя- тельство, на которое не замедлил обратить внимание преосвященный Макарий, а именно: повинная грамота от Москвы была отправлена в Тулу к Лжедимитрию только с одними боярами; в числе посольства не было ни митрополитов, ни архиепископов, хотя самозванец и тре- бовал этого в своей грамоте; следовательно, патриарх в этой повин- ной не участвовал. Иов мог оставаться после свержения Годуновых